месте. В кабинете, – безбожно врет Нина.
– Пусть ко мне зайдет, срочно! – бросает он и, открыв дверь кабинета, исчезает в нем. Через пару секунд подруга заглядывает ко мне.
– Ну, и как это понимать?
– Нина, любимая моя, – выползаю из своего укрытия и шепчу ей скороговоркой. – Прошу, мне нельзя к нему. Нельзя наедине оставаться.
– Я помогу тебе, но после ты мне все расскажешь. Если это то, о чем я думаю – вляпалась ты по самое «не хочу», – отчитывает она меня.
– Нинуля, я все-все тебе расскажу, только помоги! Мне хотя бы на сегодня как-то избежать общения с ним. Придумай что-нибудь, – складываю руки в молитвенном жесте. Пару секунд Нина молча смотрит на меня, а затем присаживается за стол и открывает программу на ноутбуке.
–Так, я скажу, что у тебя судзаседание через полчаса, – говорит она, рассматривая график заседаний.
– Хорошо, у меня и правда сегодня в двенадцать заседание, – облегченно вздыхаю, радуясь помощи подруги.
– До обеда ты спасена. А к часу дня он на совещание едет в Управление, – шепчет она.
– Нин, позвони, как он уедет?
– Хорошо, беги, – кивает она, а я уже на полпути к выходу.
Называйте меня глупой трусихой. Скажите, что все равно мне не избежать разговора с ним. Да знаю я все. Наверное, проще было позвонить ему с утра, притвориться больной, сделать вид, что ничего не произошло, отпроситься на день. Но звонить – значит, слышать его, говорить с ним. А сейчас очень больно даже голос его слышать. И подумать мне нужно, что дальше делать.
Поэтому половину сегодняшнего дня я провела за дальним столиком небольшого кафе на другом конце города. Полчаса назад позвонила Нина и сообщила, что мое заседание перенесли на завтра. Заказав еще один кофе, я, находясь в спокойной обстановке, продолжала размышлять над сложившейся ситуацией. Только чем дальше размышляла, тем хуже мне становилось. Это надо было всего за одну неделю наворотить таких дел. Как теперь работать под его началом?
Все это время телефон мой разрывался от непринятых звонков. По всей видимости, объяснения Нины не возымели должного эффекта на Егора. После пятого непринятого звонка я отправила ему сообщение о том, что я на заседании и не могу говорить. В ответ мне приходит кричащее, заглавными буквами: КАКОГО ЧЕРТА ПРОИЗОШЛО?
Горько ухмыляюсь, набираю ответ:
«Ничего, Егор Анатольевич! Вы всего лишь оказались женаты» или можно вот так: «Пошел ты, обманщик чертов!»
Стираю сообщения.
Злюсь, очень хочу высказать ему все. Но мне с ним еще работать…
«Ничего не произошло. Буду после обеда».
В ответ тишина.
К обеду возвращаюсь в отдел. Шефа уже нет. Нинка еще на входе ловит меня и, вцепившись мертвой хваткой, тащит за собой в архив. Закрыв за нами дверь, складывает перед собой руки и смотрит на меня красноречивым взглядом. Я понимаю, что, если не выдам ей всю информацию прямо сейчас, она свяжет меня и будет пытать. Присаживаюсь на свободный стул у окна и, ухмыльнувшись, думаю о том, что, похоже, с моим приходом сюда архив стал