наброшенное – это она вроде как скрыть его попыталась.
– Где поп? – снова заорал раскосый, и Степана, выхватив у ближнего к нему бойца винтовку, прямо в лицо прикладом – хрясь! Тот кровью залился, упал, но молчит.
Бойцы бегают по комнате, прямо на батюшку смотрят – не видят! Вот один пробежал рядом, плечом задел, оглянулся зло: кто это тут под ногами путается, вот я его сейчас!
– Где поп? – орёт главный, – быстро говорите, иначе всех расстреляем!
Степан поднялся, утёр рукавом кровь, поклонился смиренно.
– Нету здесь попов, хоть весь дом обыщите, нету! Родственники собрались, именины празднуем, – спокойно так говорит, словно не стоит в двух шагах от него священник со Святыми Дарами.
– Я видел, как вечером сюда поп прошмыгнул, – чуть не визжит раскосый, – а за ним другие, вы тут подпольную общину собрали, тайную службу правите!
– Это не поп сюда заходил, – ещё смиреннее возразил Степан, – это Григорий, свояк мой. У него пальто длинное, чёрное, вот вы и спутали. Да вот это пальто, извольте глянуть, всё табаком пропахло, а попы разве курят?
Свояк, умница, уже тут как тут: держит пальто в руках, стараясь не воротить нос от пропитанного табачным дымом сукна. Раньше оно принадлежало расстрелянному соседу-курильщику, и в нём Григорий пахнет пролетарием-богоборцем, не так привлекает внимание своим интеллигентным видом.
Главный поостыл, действительно, всё обыскали, нет попа! Подходит к столу, подозрительно нюхает бутыль, наливает себе полный стакан самогона. Выпивает, крякает, шумно отрыгивает. Хватает тёплую картошку, запихивает в рот. Грозит Степану винтовкой и…уходит вместе со всем «войском»! С минуту все молчат, потом шумно выдыхают воздух, будто всё это время не дышали. Отец Пётр, словно ничего не было, сбрасывает марлю и продолжает читать молитву ко Причастию, затем опускает Чашу. К нему подходят по очереди, он скоро причащает всех, заканчивает службу, снимает облачение.
– Быстро расходитесь, все, – говорит торопливо, – они сейчас опомнятся, вернутся.
Все начинают собираться, торопливо кланяются, подходят благословиться. Никто не говорит о произошедшем – Бог явил чудо, не дал погубить всех. Расходятся по одному, исчезают в рассветном тумане.
– Ты тоже уходи, Степан, – строго говорит священник, – тебя-то они точно не помилуют, когда вернутся!
– Куда мне идти, батюшка, – улыбается разбитыми губами Степан, – я сегодня причастился, можно и помирать спокойно. Куда мне прятаться! Надоело поди…
Они трижды, по-русски, целуются и священник исчезает. Долго ли ему ещё бродить по Руси, тайно служить в домах? Бог знает. Но верит он, что не умрёт Россия, земля славянская! Что вернётся мир на эту землю, что кончится мрачная ночь, что люди, уставшие от безумия, возвратятся к своим истокам, будут создавать семьи, растить детей, мирно работать, не будут упиваться и блудить. Чист душой отец Пётр, в людях добро только видит…
3. Славяне – вроде бы русские
Саня