одного вагона – что-то случилось бы и в ресторане, а ведь там никто не умер.
И в седьмом вагоне, действительно, всё было в порядке. Из одного купе доносился смех – живой, радостный. Там сидела компания, человек восемь – сошлись из нескольких купе. На столе, конечно же, был не только лимонад, но вели себя пассажиры тихо.
Как-никак в культурную столицу едут.
– Мужики, кваzи в вагоне есть? – спросил я, заглядывая в купе.
– А ты через полчаса зайди, мы тут все накваzюкаемся… – отозвался один, с хитроватым лицом балагура.
Повернулся.
Увидел мачете в моей руке.
Женщину с обрезанным платьем и кухонным ножом за моей спиной.
Замолчал.
Покачал головой.
Хмель и с него, и с его товарищей слетел мгновенно. Раздалось несколько крепких словечек.
– В соседнем вагоне беда, – сказал я. – Там морячки ехали, курсанты. Полный вагон. Ну и… похоже, траванулись чем-то.
– Совсем траванулись? – спросил кто-то.
Я кивнул. Пояснил:
– Одного пришлось уложить. В ресторане. Он первый восстал. Остальные, пожалуй, до Питера доедут. Но вы будите проводника, запирайте двери в тамбуре. На всякий случай проверьте всё купе… Вдруг ещё кто-то… поел несвежего…
– Не бойся, проверим, – сказал кто-то из мужиков. – Всё будет как надо.
Ребята и впрямь были серьёзные, я сразу почувствовал себя спокойнее. Такие и забаррикадируются, и вагон проверят, и голову, если надо, отрубят.
Мы с Александрой уже выходили из вагона, когда кто-то из компании меня окликнул:
– Много там восстало-то?
– Да уже почти все! – ответил я.
– Так не бывает!
– Знаю, – согласился я.
Мы прошли тамбур и оказались в моём шестом вагоне.
И здесь всё было тихо. Нормальной живой тишиной, а не той, что царила в восьмом вагоне.
Хотя, конечно, это я уже придумываю.
– Всё в порядке, – сказал я. – Идите к семье, товарищ Александра. Вы молодец, восхищён вашей выдержкой.
Она едва заметно улыбнулась.
– А вы здесь едете?
– Да. Второе купе. Извините, внутрь не приглашаю, – я поднял руку и постучал по двери.
– Ничего, – сказала Александра, пристально глядя мне в глаза. Казалось, что она хочет что-то сказать.
Ну, или страстно поцеловать меня – несмотря на мужа и дочь в соседнем вагоне.
Я был бы совсем не против – Александра была очень красивая женщина. Поцелуй за спасение – это ведь романтика, а не измена. Даже её муж должен был бы согласиться, если уж по-честному!
– Граждане, немедленно вернитесь в свои купе, закройте двери, открывайте только официальным представителям РЖД! – гаркнул вдруг под ухом проводник, вышедший из своего купе. Одной рукой проводник заправлял в штаны мятую рубашку, в другой крепко сжимал дешёвое табельное мачете. – У нас… э… технические проблемы… Откуда у вас мачете, гражданин?
– Он его украл, – усмехнулась Александра. Протянула проводнику нож. – Отдайте