приоритетах. Думаю, мы можем стать хорошими соседями, но мы никак не должны находиться в подчинении друг у друга.
Стремление воссоединиться с Арменией существовало на протяжении всего советского периода. Внешне незаметное, оно подспудно дремало в армянском обществе, готовое прорваться на поверхность в любой момент, как только позволят обстоятельства. Инициатива по сбору подписей возникла в Ереване и очень быстро охватила Карабах. Процесс запустила армянская интеллигенция – в основном выходцы из Карабаха, по разным причинам живущие за его пределами. У всех на слуху оказались тогда имена Зория Балаяна[5], Баграта Улубабяна[6], Игоря Мурадяна[7], но движение не имело формальной структуры – оно было стихийным, как лесной пожар: так пламя, вспыхнувшее в сухом лесу, распространяется стремительно и неудержимо, захватывая все вокруг.
Я в то время по-прежнему работал секретарем парткома Шелкового комбината. Жизнь текла размеренно – спокойная, понятная, стабильная и предсказуемая. Коллектив на комбинате был дружный, сплоченный. Можно сказать, одна большая семья.
И вот однажды, в самый обычный день, ко мне подходят двое наших рабочих. Говорят: «Везде собирают подписи под обращением в ЦК о воссоединении Нагорного Карабаха с Арменией, и мы хотим в нашем коллективе тоже собрать – все же крупнейшее предприятие области. Вы не против?» Я, конечно, не был против: я видел, что происходит в городе, – правда, особого значения этому еще не придавал: «Давайте! Раз везде собирают – может, и получится что-то». Через пару дней я узнал, что под обращением в ЦК подписался почти весь наш комбинат, спустя еще неделю – все предприятия Степанакерта, а к концу месяца – уже все жители города! В очень короткий промежуток времени, месяца за три, свои подписи поставило чуть ли не все взрослое армянское население Карабаха. Исключением стали только самые высокопоставленные партийные работники, которые на такой шаг не решались в силу своей должности, но и они смотрели на происходящее с симпатией, сопереживали и поддерживали.
Сбор подписей велся подпольно, поэтому сложно сказать, кто управлял этим процессом, – никакой оформленной структуры не существовало (по крайней мере, я о такой никогда не слышал). Явных лидеров тоже не наблюдалось, но, пожалуй, среди всех активистов заметно выделялся Аркадий Карапетян (позднее, во время войны, он станет заниматься формированием отрядов самообороны). При этом вовлеченность в движение, начатое маленькой группой энтузиастов, росла в геометрической прогрессии и очень быстро стала всеобщей. Этот удивительный яркий процесс эмоционально глубоко захватил и объединил наш народ. Нас переполняли оптимизм и искренняя вера в то, что раз в стране гласность, перестройка, то ко мнению людей, конечно же, прислушаются. Мы были убеждены в собственной правоте и не совершали ничего антисоветского – просто подписали законное обращение в ЦК КПСС,