оптимальный баланс между интересами большинства и меньшинства, когда и большинство, и меньшинство оказываются подвижными категориями, меняющимися со временем. В статье также предлагается решение ряда частных проблем, возникающих при формулировании условий таких договоров, необычных для проблематики свободы договора в двусторонних договорах.
Когда речь заходит о свободе договора, то применительно к современной правовой действительности внутри России обычно возникает один из двух образов: слабая сторона в договоре, которой что-то пытается навязать юридически более «продвинутый» или экономически более мощный контрагент, ссылаясь на то, что стороны, в общем, могут сами обо всем договориться, либо два коммерсанта, которые, возможно, и хотели бы о чем-то договориться, точнее, уже договорились, но, однако, кто-то извне, олицетворяющий постсоветское гражданское право, никак не решающееся порвать с махровым патернализмом, каждый раз говорит «нет» многим и многим договоренностям коммерсантов. Меж этих двух крайностей – каким образом защитить слабую сторону от произвола более сильного контрагента по договору, с одной стороны, и как при этом предоставить широкую свободу усмотрения сторон в формулировании условий коммерческих контрактов – с другой, – ведутся все или почти все дискуссии по проблематике свободы договора в российском гражданском праве последние несколько лет. Однако как на одном, так и на другом конце обозначенного спектра обнаруживаются образы права, в основе которых присутствует идея договора как двусторонней сделки, т. е. в таком случае всегда есть две стороны, преследующие свои собственные интересы, изначально находящиеся в некотором противопоставлении. Интересу одной стороны договора здесь противостоит интерес другой, причем как сама необходимость заключения договора, так и его последующее исполнение направлены на удовлетворение таких противостоящих интересов: интерес каждой стороны достигается посредством заключения и последующего исполнения договора. Как только интересы сторон удовлетворяются достижением обозначенной цели, конфликт интересов исчезает сам по себе просто потому, что места договорным отношениям там больше нет. Понятно, что в таком случае свобода договора, точно так же как и все договорное право, – это средство для сторон договора достичь наиболее быстро и прямолинейно удовлетворения своего интереса: в одних случаях даже в ущерб интересам контрагента (использование слабой договорной позиции контрагента в своекорыстных интересах), в других (в коммерческих договорах) – без оглядки на патернализм законодателей и отдельных теоретиков права, все еще живущих представлениями из советского прошлого.
Понятно, что за всяким упрощением действительности, описанием, сведенным к схеме, всегда теряются детали. Так и в случае со свободой договора: чуть более внимательное рассмотрение данной проблемы выявляет многие иные, порой довольно экзотические, образы права, возникающие в связи феноменом свободы договора, которые вовсе