Я подъеду.
И чуть не добавил: «А как я тебя узнаю?»
Но узнал сразу, как только увидел ее, нервно маячащую около тяжелых входных дверей. Изменилась мать мало – такая же маленькая, худая, в дурацкой бархатной, очень провинциальной шляпке, сидящей на ней нелепо и криво, на самом затылке, вот-вот упадет. В немодном летнем пальто с высокими плечами – в Москве такие давно не носили. И почему-то в перчатках. На улице было довольно тепло, май. Зачем они ей понадобились?
При ближайшем рассмотрении Иван увидел, что она здорово постарела – мелкое и незначительное ее лицо испещряли такие же мелкие и сухие морщины.
– Что, постарела? – поймав его взгляд, усмехнулась она.
Он удивился – неужели это единственное, что ее волнует?
Разглядывала она его с интересом, но равнодушно, как чужого человека.
– А ты повзрослел, Ваня! Прямо мужик! И так на деда похож!
Он ничего не ответил.
– А как Мария Захаровна? – кажется, с интересом спросила она.
– Бабушка умерла, – ответил он.
Мать удивилась и с сомнением, словно не веря, переспросила:
– Как умерла? Ну надо же! Такая крепкая была женщина – не женщина, прямо монумент из гранита! Я думала, она многих переживет.
Иван ничего не ответил.
– А Петр Степанович как? – В ее глазах снова промелькнул интерес. – Он-то – здоров?
– В порядке, – сухо ответил Иван.
Мать кивнула и оглянулась. В глазах ее появилась тревога и, как ему показалось, неуловимый страх.
– И у меня все хорошо, – вдруг скороговоркой заговорила она. – Муж у меня, Павлик. Хороший. Дочка Леночка. Квартира хорошая – три комнаты. На юга́ вот собрались. В отпуск. – Говорила она отрывисто, короткими рублеными фразами.
– Рад за вас, – язвительно проговорил Иван, собираясь распрощаться.
Но тут из вокзальных дверей вывалился здоровый, красномордый мужик, державший за руку полную, рыхлую девочку лет десяти в пышном розовом платье с огромными капроновыми бантами на тонких русых косицах. Мать оживилась и счастливо улыбнулась:
– Мои! Павлик и Леночка!
Мужик с девочкой подошли к ним. Девочка ела мороженое, и белая липкая жижа капала на ее нарядное розовое платье.
– Леночка! – возмутилась мать. – Ну как же так можно?
Девочка посмотрела на нее равнодушным взглядом и ничего не ответила. От красномордого Павлика сильно разило спиртным. Он с удивлением посмотрел на Ивана, словно увидел какую-то диковину, и протянул ему здоровенную лапу.
– А, это ты? – удивился он. – Ну, будем знакомы!
Руку протягивать не хотелось, но Иван уловил взгляд матери – перепуганный, несчастный, жалкий – и нехотя ответил на рукопожатие. Рука у этого красномордого Павлика была липкой и влажной.
– Лиль, ты еще долго? – обратился он к жене. – Пожрать бы, а? Да, кстати! – Он повернулся к Ивану. – Не знаешь, пацан, где здесь нормально кормят? Ну, чтобы недорого и не потравиться? Неохота в поезде дристать, сам понимаешь! – И он громко и