Добрые книжки. Книжка странствий. Книжка умелых рук. Книжка чудесных дел
человек с реально непромытыми мозгами и не подчинённым психологическим коллизиям!.. Даже он один может перевернуть всю эту игру, раскурочить суетливые города рукотворными катаклизмами, запустить ракеты или устроить фейерверк. А уже через тысячи лет, добросовестные археологи откопают нашу цивилизацию из пепла и расскажут, насколько примитивно распоряжались люди своими высокотехнологичными возможностями. Так зачастую и вы, мужички, изымая из женского тела как можно больше физиологического оптимизма, не способны управлять им себе на благо.
Дружеское чаепитие на этом пафосном моменте полностью себя исчерпало, и гости принялись раскланиваться, уверяя, что встреча и знакомство принесли им сплошное удовольствие. Девушка и газовик обменялись телефонами, распознав, что в ближайшие выходные оба свободны от докучливых домашних дел. А семейство Алексея Николаевича приступило к вечернему отдыху, уткнувшись кто в книги, кто в учебники, кто в монотонное и безмятежное вязание шерстяных носков.
А вот что касается бабульки, с которой и начался весь этот захватывающий разговор, то она очень скоро нашлась. Просто в поликлинике нажала не на ту кнопку в лифте и укатила в подвал, по которому и блуждала несколько суток, опасаясь кричать и питаясь запасами баранок, которые вечно таскала с собой. Вот и пригодились.
*****
Мир становится всё более эгоистичным, неприветливым, и не каждому дано с младых лет сохранить верного друга, да ещё и сопричастника множеству авантюр, да ещё и постоянного соавтора в литературных забавах. Алексею Николаевичу неожиданно повезло с другом – Филушка обладал значительным даром эмоциональной убедительности, но умел не злоупотреблять им; во всяком случае, в вопросах, не касающихся творческого оптимизма, вёл себя ловко и уважительно к чужому комплектованию свободы. Будучи ёрником и латентным анархистом, Филушка в любую дружескую встречу привносил заряд клинического оптимизма, людей он любил всех сразу и практически никого по отдельности, а его самого, кажется, любили все, но редко кто мог искренне желать с ним встретиться и добиваться приятельских безудержных попоек. В самые непредсказуемые моменты Филушка с лёгкостью отключался от окружающей действительности и принимался буянить с самим собой и со всеми сразу. Впрочем, надо правду сказать, что годы брали своё, и Алексей Николаевич с любезно-ёрнической грустью разглядывал филушкины странички в соцсетях, где, покрытые интернетной пылью, фотографии и дурашливые картинки рассказывали про слюнявую тоску, закравшуюся в голову их публикатора. А немногие фото Филушки – с припухшей жестикуляцией и отрешённым взглядом любителя гаммагидроксибутирата – весело настораживали.
Тем замечательней было, что Филушка сам позвонил Алексею Николаевичу, равнодушно справился о здоровье, сопроводив выражением «эвон как!» запинающуюся попытку Алексея Николаевича рассказать