Сказка о талантливом поварёнке Люсьене и дочке генерала Глашеньке. Новелла-сказка
бывало, натравит из тайного приказа асессоров да пустит их по ложному следу. Мол, там людей отравой кормят, не иначе как крамолу затевают, проверить бы надо.
Таким образом, хитрец Йорк, многие добропорядочные заведенья разорил, а их хозяев с пустыми карманами по миру пустил. Ну а тех, кто под него стелился, вынуждал торговать посредственной едой, пищей так сказать на скорую руку. А называл он её, на свой, на аглицкий манер «fast-food», что означает быстрая еда.
Короче говоря, не терпел Йорк конкурентов, принижал их всячески и заставлял ширпотребом народ угощать. Ну не мог он допустить, чтобы не дай Бог, генерал-губернатор, себе какого другого повара завёл. Всех в подвохе подозревал, над всеми неусыпный надзор держал.
И так он обнаглел в своей подозрительности, что даже единственную дочь генерал-губернатора – Глашеньку, не пожалел и извёл. Поднял паршивец руку на святое. Подстроил негодяй так, чтоб родной отец от доченьки кровинушки своей отказался, забыл её. И опять-таки, сделал это прохиндей всё по-хитрому, исподтишка.
Прознал он, что Глашенька наведается к одному знакомому ресторатору, бланманже кушать. Осведомителей-то у него было пруд пруди, вот и подсказали. Ну, он конечно к ней сразу с расспросами приставать.
– Тебе это что же, милая, моё кушанье не нравиться?… это чем же тебе, госпожа привереда, моя дворцовая кухня не угодила?… а ну, скажи, сделай милость… – бесцеремонно ворвавшись к ней в покои, сходу ехидничая, начал он задавать ей колкие вопросы. А она вдруг возьми да всю правду ему скажи.
– Надоели мне твои сладости да варенья!… все они приторные, сладу нет,… от них у меня уже зубы болят!… не хочу я твоего кушанья, хватит с меня! Это ты отца дурачить можешь,… закормил его совсем, в раба чревоугодника превратил,… продыху ему не даёшь,… знаю я, чего ты добиваешься, власти жаждешь! Но я тебя терпеть, не намерена!… пошёл к чёрту!… – вот так категорично заявила Глаша, тут же вытолкала его наглеца да опять в ресторацию к своему знакомому обедать уехала. Она хоть и молода была, но тоже строптива, вся в отца.
Ну конечно такой отказ взбесил Йорка и решил он отомстить. Подсунул он как-то Глашеньке, через горничную, вместо тёплого молока перед сном, свой колдовской отвар. А на такие гадости он был мастак. Выпила она его, и начали с ней всякие чудеса твориться. Вдруг стала она по ночам звериной шерстью обрастать, да рыбьей чешуёй покрываться.
Но что ещё хуже, принялась она в окно вылезать, да по дворам бегать, на луну выть. Благо ещё, что во дворце кроме неё этого пока никто не заметил. Ведь всё под покровом ночи происходило, и только с восхождением луны. Ох, и страху же было, сразу по городу слухи поползли, мол, лютый зверь в округе завёлся, людей есть собирается. Уж чуть ли охоту на него не объявили, даже палками запаслись.
Вот тогда-то и пришлось Глашеньке бедняжке из дома бежать, дабы её местные сторожа чего доброго за зверя не приняли да ненароком не пристукнули. И ведь что удивительно,