и все – друзья и враги – признавали в нем образец изысканности. Что касается распущенности морали и безразличия к религии, он следовал по стопам знати ранних дней, вольнодумцев, только называвшихся мусульманами. Не обращая внимания на запрет пророка, он пил вино, как любой язычник, и довольно редко ложился спать трезвым. Он практически не знал Корана и не имел желания знакомиться с книгой, уравнительные тенденции которой больно ранили его арабскую гордость. Говорят, что однажды, услышав, как школьный учитель, учивший детей читать Коран, провозгласил, что успех и неудачи посылаются людям поочередно, он возразил:
– Нет, следует говорить не «людям», а «арабам».
– Простите, мой господин, – ответствовал учитель, – но здесь сказано «людям».
– Так написано в стихе?
– Совершенно верно.
– Как неудачно для нас. В таком случае власть принадлежит не только нам одним. Крестьяне, серфы, рабы тоже могут ее иметь.
Но если Сумайль был плохим мусульманином, то мог возложить вину за это на наследственность. Его дедом был тот самый Шамир из Куфы, о котором мы уже рассказывали: в бытность полководцем армии Омейядов он ни минуты не колебался, когда речь зашла о предании смерти внука пророка, в то время как его коллеги, хотя и были скептиками, отшатнулись от такого явного кощунства. Этот дед, принесший голову Хусейна Язиду I, также стал непосредственной причиной прибытия Сумайля в Испанию. Шиит Мухтар обезглавил Шамира и бросил его тело собакам, когда, став хозяином Куфы, мстил за убийство Хусейна. Хатим, отец Сумайля, спасаясь от гнева победившей партии, нашел убежище в районе Киннисрин. Там он обосновался с семьей, и, когда Хишам собирал в Сирии армию для подавления восстания берберов, Сумайль присоединился к ней. Позднее он переправился через пролив вместе с Балджем, и кайситы Испании назвали его своим лидером.
Сумайль, вернувшись в свой дом, той ночью собрал самых влиятельных кайситов. Он поведал им, каким оскорблениям подвергся, и попросил совета.
– Изложи нам свой план, – сказали он. – Мы одобряем его заранее и готовы выполнить.
– Клянусь Аллахом! – воскликнул Сумайль. – Я твердо решил вырвать власть из рук этого араба. Но нас, кайситов, в этой стране мало, и мы слишком слабы, чтобы противостоять йеменитам без помощи. Я не подвергну вас опасностям такого рискованного предприятия. Не сомневаюсь, что мы можем рассчитывать на помощь тех, кто был разбит в сражении на равнине, и было бы также хорошо установить союз с лахмитами и джудамитами (два йеменитских племени). Можно пожаловать им эмират, или они будут формально наслаждаться гегемонией, которая на самом деле будет у нас. Итак, я немедленно покидаю Кордову, чтобы посетить вождей этих племен и уговорить их взять в руки оружие. Вы одобряете мои планы?
– Одобряем, – ответствовал один из собравшихся, – но остерегайся и не открывай свои планы нашему соплеменнику, Абу Ата, потому что он не станет с нами сотрудничать.
Абу