очень мелкая морковка. Вот такие осознания порой приходят к людям в другой стране, вдали от дома. Мне же о Минске известно главное – в этом городе живет Лена. Остальное неважно.
Где она сейчас, что делает? Она дома. Какое у нее настроение? Кто с ней рядом? Как она живет? В каком районе? Что видит из окна? Вчера она долго говорила со мной. Где в это время был он?
Если бы Лена жила одна, без него! Тогда можно было бы к ней прийти. Ей не пришлось бы тратить время на дорогу. Мне нужно ее увидеть. Столько раз она приходила ко мне во снах. И вот я здесь. И она где-то здесь. И это не сон.
Казалось, что Лена не изменилась, но это иллюзия. Семейная жизнь и рождение детей меняет всех. В Судаке она была уже другая. Но для меня это ничего не меняет. Люблю ее, как и прежде. Это с ним она изменилась, но не со мной. Когда мы останемся с ней наедине, она станет прежней, той Леной, которую знаю, которая вложила в мою руку записку. Она вспомнит об этом и прижмет меня к себе. Потому что та Лена так и сделала бы.
Детство и то лето напомнили о себе. К горлу подкатил ком. Только теперь для грусти повода нет. Она здесь. Быть может, на соседней улице или в соседнем районе. Я увижу ее! Сегодня! Если бы существовала возможность повернуть время вспять, отмотать пленку и снова оказаться в ее отряде, лежать на кровати не в хостеле, а в комнате пятого отряда и с замиранием сердца ждать, кода она войдет. Прислушиваться и реагировать на каждый звук, каждый шорох. И наконец, ее шаги, дверь открывается, она вошла. Стоит мне обернуться, как… но на пороге нашей комнаты в хостеле вместо Лены возник канадец. Он сделал чай и принес его мне. Любезно с его стороны. Взамен придется слушать его болтовню. Не вникая и слушая вполуха, меня переполняют воспоминания о былом и эмоции. Выходит, что море слез в день отъезда Лены из лагеря пролилось не просто так. Чувство не изменилось, но поменялись правила игры. Это правила, по которым она теперь живет. И если раньше опекать и любить меня входило в ее обязанности, то теперь не входит. Узы брака и дети – вот новые правила и обязанности. И она им следует. И все же скоро я ее увижу. Судака уже нет, стерся из памяти, будто и не было. Много времени прошло с тех пор.
От Лены пришло сообщение. Она писала, что наша встреча отменяется. Вся моя энергия и воодушевление от предстоящего свидания тут же обернулись растерянностью, слабостью и даже беспомощностью. Как младенцу необходима женская грудь, так и мне в этом чужом месте требовалось участие Лены. Ничего не могу с собой поделать. Либо пан, либо пропал. В случае со мной очевидно второе. Столь резкий перепад настроения всего от одного сообщения! Будто от него зависит моя жизнь. После того случая, когда Лена уехала из лагеря, больше со мной такого не повторялось. Доводилось ли мне расстраиваться? Еще бы, конечно! Но это другое. И только в связи с ней запускается этот процесс. Он бесконтрольный и сродни панике.
Еще минуту назад во мне было