тянется из ада, чтобы вся ее семья страшно настрадалась перед тем, как погибнуть? Призрак врага? Но кто этот враг и какое зло ему причинили? Ну ладно, Лиза – милицейский следователь, ее стараниями многие преступники арестованы и осуждены, однако никто не был приговорен к высшей мере, чтобы, так сказать, и в могиле жаждать мести! А чем мог провиниться перед кем бы то ни было Лизин замечательный отец, Александр Александрович Морозов, который слышал от людей только слова благодарности за свое удивительное искусство врачевать их тела и души? Или перед ним был чем-то виноват умерший два года назад Вадим Петрович Скобликов, муж тети Жени? Правда, Вадим Петрович раньше был следователем в том же УВД Кировского района, где теперь работает Лиза. Давно – еще до ее рождения. Потом он ушел со службы, устроился в военизированную охрану на заводе «Энергомаш», ну а затем его перевели на инвалидность. Лизе никто не рассказывал, почему Вадим Петрович оставил милицию, а сама она не спрашивала, уверенная, что из-за болезни: у него был сахарный диабет в тяжелой форме. Но, может быть, в прошлом с ним что-то случилось, из-за чего он был уволен из органов? Да нет, не может быть, никто в их семье ни о чем таком и словом не обмолвился.
А ей в голову никогда не приходило спросить. Очень странно…
Вадим Петрович умер. Страшно умер. Но убийца его известен. Никакой давний враг в этом не был виноват!
А тетя Женя, Женька, дорогая, любимая больше всех, чуть ли не больше родителей? Ее гибель совершенно точно оказалась случайной.
И сразу навалились воспоминания о смерти мамы, которая…
Нет! Об этом не думать! Об этом думать нельзя! В глазах сразу закипели слезы. Однако не думать не удавалось.
«Три жертвы он уже получил, теперь ему нужны и четвертая, и пятая!» – говорил Тополев. В их семье погибли трое. Остались только Лиза с отцом.
«Идиотка, ты просто идиотка, – сказала она себе со злой насмешкой. – С чего ты привязалась к этому бреду сумасшедшего? Даже угрозы тех, кого отправляла за решетку, ты никогда не воспринимала всерьез, а сейчас вдруг зациклилась на какой-то чепуховине!»
Нет, скорей на работу! Это лучшее средство против ненужных мыслей! А вот и красное кирпичное здание Кировского райотдела… но что за толпа собралась у входа? Что там случилось?
Что еще случилось?!
До чего же ослепительно сияло хабаровское солнце! Кто-то в самолете шутил, что здесь триста солнечных дней в году. А может, и не шутил…
Здешний аэропорт оказался типовой бетонно-стеклянной коробкой, неуютной и невыразительной, как и все такие коробки, раскиданные по стране от Москвы до самых до окраин. Слева от здания, впрочем, виднелся среди аккуратных елочек хорошенький домик – память о временах, когда сюда летала только малая авиация.
К стоянке такси выстроилась очередь, хотя большинство пассажиров, получив багаж, поволокло его к остановке троллейбуса, который, как сообщила стюардесса еще в самолете, шел от аэропорта до Комсомольской площади по главной улице имени Карла Маркса, где находились три гостиницы: «Центральная»,