у нас времени?
– Около двух часов. Может, меньше.
– А сколько нам идти до места?
– Дольше.
– Тогда предлагаю немедля выдвигаться, а прямо перед грозой снова сделать привал. Не хочу задерживаться в этом месте дольше необходимого.
– Как скажешь.
Царевич не стал спорить, а вернулся к костру, у которого уже сидели мальчики. Я перехватила взгляд, которым сверлил Константина Богдан, и мне это очень не понравилось.
Собрались все быстро, а вот двигались чрезвычайно медленно. Лес неожиданно стал гуще, а земля словно засасывала, мешая нормально переставлять ноги. Девочкам, не привыкшим к физическим нагрузкам, приходилось особенно тяжело. К тому моменту, как раскаты грома начали сотрясать землю, мы не прошли и половины намеченного. Самое неприятное заключалось в том, что гроза застала нас прямо в лесу, среди покосившихся от старости деревьев и сломанных веток.
– Царевич, нужно останавливаться!
– Впереди есть поляна, осталось совсем немного. – Он с трудом перекрикивал шум ветра.
Спорить я не стала, доверившись в этом вопросе более опытному человеку. В подростковом возрасте Константина часто отправляли в походы вместе с дружиной, чтобы он знакомился с владениями и теми, кто проживал на его территории. Частенько после возвращения домой он закрывался в своих покоях и подолгу сидел в одиночестве, а могучие дядьки за кружкой медовухи отзывались о будущем правителе уважительно.
Это были смутные времена для царства Кощеева. Правитель метался по свету в поисках спасения и в своих владениях появлялся лишь для очередного обряда. Приближенные к трону прихлебатели постепенно распустились, обворовывая, мухлюя, повышая налоги. Соседи, глядя на бесхозные земли, потихоньку совершали набеги, явно готовя полный захват. Царство приходило в упадок и беднело.
В наследнике зрела злость на отца, который бросил царство в угоду собственным желаниям. Помню день, когда спустя месяцы скитаний с хозяином я вернулась в Иглу, чтобы забрать несколько книг для царя. Тогда Косте было не больше четырнадцати, но взгляд изумрудных глаз уже казался не по годам мудрым и усталым. Закрыв за собой дверь отцовского кабинета, Константин долго не решался заговорить, обдумывал, подбирал слова.
– Тенья, скажи, когда отец вернется?
– Прости, царевич, но у меня нет ответа.
– Значит, очередные эксперименты, – с грустной улыбкой покачал головой наследник. – Он знает, что творится в царстве? Или его это больше не волнует?
– Ты сам ответил на свой вопрос.
– Тенья, ты его правая рука, советник. Ты знаешь о царстве все, и тебя знают все приближенные. Они прислушиваются к твоему мнению. Прошу, помоги мне.
– Чего ты хочешь, царевич?
– Спасти то, что мне предстоит унаследовать.
– И ты знаешь как?
Он кивнул, доставая из-за пояса скрученный в тугой свиток пергамент.
– Я составил ряд указов на ближайшие три года. Это поможет замедлить упадок и наладить