сорока пяти лет Симакова Августа Яковлевна, переехавшая с мужем из средней полосы России. Родион Остапович подписал ее прошение и удовлетворенно вздохнул.
Трудовые будни пожирали время. Миновало что-то около полугода. Рабочий день заканчивался. Самойлов в позе человека изнуренного от жары сидел в кресле своего маленького кабинета. В это время раздался стук в дверь.
– Входите! – пригласил заведующий.
В кабинет вошла Симакова с листом бумаги в руке.
«Ну и располнела! – отметил про себя Самойлов. – И так была не худой. Улыбается как то загадочно. Интересно, что ей надо от меня?»
– Я заявление написала.
– Давайте.
Начальник взял из протянутой руки женщины листок бумаги, развернул его и прочел:
«Прошу предоставить мне дородовый отпуск с такого-то числа».
Около минуты Станислав Андреевич не мог выйти из замешательства, затем оторвал глаза от текста и удивленно посмотрел на просительницу.
– Климат тут у вас такой, – мягко пояснила Августа Яковлевна.
Не говоря ни слова, Родион Остапович подписал заявление и протянул его сотруднице.
Коллектив у Самойлова был многонационален, но сплочен и дружен. Сложился он давно, люди притерлись друг к другу. В декретном отпуске с одной должности находились две медсестры узбечки, а теперь еще и одна «бездетная» русская, которая забеременела, как прошел слух, благодаря врожденным экстрасенсорным возможностям Перфильева, так как имела счастье консультироваться у него. Из двух врачей одна считала себя еврейкой, вторая русской, инженер был русский из венгров, водителем работал казах, отец четырех малолетних детей. Заведующие аптекой и лабораторией значились, как представители башкирского сообщества. Кроме того на должностях среднего медперсонала числились одна крымская татарка, одна якутка, несколько русских и украинок. О своих национальностях никто не вспоминал, эта принадлежность казалась какой-то весьма абстрактной исторической родословной.
БРИЛЛИАНТ
Самойлов едва успевал разгребать ежедневные проблемы. Постоянно требовалась донорская кровь, разнообразные ее компоненты и препараты. Высушенная сухая плазма человеческой крови могла храниться несколько лет, и была ничем незаменима в отдаленных госпиталях и других медицинских учреждениях. Несколько флаконов альбумина под рукой у реаниматолога были гарантией спасения раненого или заболевшего. Глобулины против вездесущих стафилококков радикальным образом меняли течение септических процессов в сторону выздоровления. Но все изготовленные препараты обязательно должны были пройти государственный контроль на пирогенность, аллергичность и стерильность. Поэтому на первое место в этом процессе выходило качество подготовки посуды, то есть флаконов и ампул для последующего хранения этих столь значимых медицинских лечебных средств.
– Станислав Андреевич, я к вам.
Радкевич