6
– Ну вот что Полякова, хватит сопли пускать, не для того я сюда с таким трудом добиралась, чтобы тебе нос вытирать, – говорила Лариска, после слёзного рассказа Веры о подробностях ухода Бориса. – Всё. Давай-ка – вышморкнулась, перешагнула и живём дальше.
Она глотнула коньяк из бокала, прикрыла один глаз, а когда он снова открылся, одна из наклеенных ресниц прилипла к щеке.
– Ага, тебе хорошо говорить, у тебя Мурзик есть, – Вера качнулась в сторону довольного Марата, совсем уже ласково посмотрела и потрепала его небритую щёку, – я совершенно одна, даже дочка не хочет возвращаться ко мне, говорит – надоело смотреть на мою кислую рожу.
– Рожу? – икнула Лариска. – Непорядок. Чего это она твоё лицо рожей называет?
– Это я, так её слова поняла.
– Вэра не плачь, я хочешь тэбе песню спою. Пэсню – моего дэда? – добродушно предложил непонятно как не хмелевший Марат.
– Так, ты давай не песню, давай-ка Маратик сгоняй за пузырём, малыш, – всполошилась, глядя на опустевшую бутылку Лариска. – Я чего-то сегодня, в честь твоего Верка звонка, второй день не просыхаю. Но ради тебя подруга, можно и ещё грамульку опрокинуть. Когда ещё тебя муж бросит.
Марата послали в минимаркет, а подруги совсем уже расслабившись, затянули песню:
– Потому что есть Алёшка у тебя, Алёшка…, – заунывно тянула Вера.
– Ты подруга скажи мне честно, хочешь, чтобы Борька твой вернулся или нет? А то ведь если что…, – сурово глянула Лариска.
– Хочу, чтобы вернулся. Та я хоть с кем-то хочу…
– Нет, мать ты не поняла. Я спрашиваю, хочешь ты вернуть его, чтобы он приполз на коленях и прощения просил?
Вера прищурилась, показывая момент серьёзного обдумывания, и резко выпалила:
– Хочу, чтобы на коленях приполз! Да!
– Всё, – погрызла корку от пиццы Лариска, – считай он у нас в кармане.
Быстро приговорили бутылку, что принёс Марат, подъели закуску, которую он предусмотрительно захватил в виде колбасы, хлеба и маринованных огурцов.
– Хорошо, значит договорились, – когда всё закончилось, поспешно стала прощаться Лариска. – Я устала страшно, завтра тяжелый день, нужно поспать. Если у меня будет помятое лицо, как я смогу ходить с тобой по торговым центрам. У меня правило – с помятым лицом по городу не лазить. Завтра приоденем тебя, накрасим как положено. Будешь у нас как куколка, с глазками, с губками, как все нормальные люди.
– А сейчас я с чем? – не поняла Вера.
– Сейчас совсем не серьёзно, – скривилась Лариска, и спросила у Марата, указывая на Веру, – что ты скажешь?
Тот пожал плечом и тоже скривился.
– О, видишь, даже он говорит – не серьёзно. Даже ему не нравишься, а это Верка – плохой знак.
Вышли в прихожую стали обниматься, целоваться на прощанье, громко чмокались и клялись в вечной любви. Марат усмехался, пытался оттянуть их друг от друга, когда раздался звонок в дверь. Все затихли и переглянулись.
– Это кто? – спросила Лариса.
– Не знаю, может соседи. У Дашки ключ есть.
– Посмотри