была главным сюрпризом к ужину. Посмотрите, кого она привезла!
– Фил Мак Мес, из Арканзаса.
Вот этого нам только и не хватало!
Высокий, сутулый, веснушчатый мужик под пятьдесят в толстенных очках. Поразительно остроносый. Ему, наверно, очень удобно соваться в чужие дела. Про зубы ничего не будем говорить. Не в джинсах. Такой костюмчик и «Большевичка» может пошить. Клетчатая рубашка. В руке парусиновый портфель. Стоит, улыбается, а что ему еще делать? Вероника представила его Шевякову и Лене, в тот момент, когда у одного был в руках ломик, каким запираются изнутри ворота, а у другого ржавый газовый ключ, отчего их вид нельзя было назвать дружелюбным.
Видя, что радушия тут не жди, Вероника скомандовала:
– Камон, Фил, камон.
И они двинулись по кирпичной дорожке к передней веранде дома. Воспользовавшись тем, что эта пара привлекает сейчас всеобщее внимание, я незаметно выбрался из засады. Навстречу гостям вышел сам Модест Анатольевич, со своей неизменной красной кружкой. Он был по-хорошему вальяжен в своем тибетском халате. Мужественные залысины, серебристые виски, мудрый прищур век, выправка. Как будто не его тесть, а он сам был адмиралом. Такой до восьмидесяти будет нравиться дамам. Никакого смущения визит иностранца у него не вызвал. Перевидал он иностранцев на своем веку предостаточно.
– Это Фил, папочка. Он адвокат, журналист и издатель. Он страшно хотел с тобой познакомиться.
Издатель? Интересно.
– Ну, если страшно. – Модест Анатольевич сделал приглашающий жест кружкой. – Думаю, сейчас нам дадут перекусить.
Не желая никого тиранить своим голоданием, он настаивал на полноценном четырехразовом питании для всех прочих домочадцев.
– Ах, да. – Вероника встрепенулась, услышав о еде. – Я, папуль, твои академические заказики привезла. Там, в багажнике, пусть Женечка отнесет Марусе на кухню.
– Я отнесу, – сказал Леня.
На веранде появился Барсуков, видимо, проголодался господин таинственный. Модест Анатольевич предложил всем рассаживаться. Половину веранды занимал огромный, овальный, застеленный клетчатой скатертью стол. Посреди него стоял настоящий медный самовар с погнутым боком и плетеные корзиночки с сушками и карамельками.
Вика ткнула локтем американца, мол, не церемонься, садись, а сама со словами «пойду, сестричку проведаю», исчезла на кухне. Она не принадлежит к породе людей, любящих сидеть на одном месте. Фил, как выяснилось, и не собирался церемониться. Как все американцы, он был уверен, что его появление есть центральное событие в любое время, в любом месте. Едва поставив локти на скатерть (хорошо, что не ботинки), он полез к академику с серьезным разговором. Причем все попытки Модеста Анатольевича перейти на английский адвокат пресек, он считал, что достаточно хорошо говорит по-русски. Конечно, наш язык – это такая мелочь, которой любой арканзаский адвокат может овладеть прямо в самолете при перелете через океан.
Из