услышать и ворваться с вопросами.
Наилий легко подхватывает на руки и несет к кровати. Падаю на простыни, растворяясь в контрасте прохладной ткани и его разгоряченного тела. Генерал разводит мои колени и тянет за бедра к себе ближе. Все-таки зажимаю рот, чтобы не закричать, когда входит медленно, но настойчиво и я не успеваю привыкнуть к ощущению наполненности. Тело отзывается позже, первой давая боль и лишь потом наслаждение. Будь он чуть меньше, стало бы легче, но нет. Весь мой.
От поцелуев не хватает воздуха, выгибаюсь под генералом, обхватывая ногами за спину и чувствую, как падают его барьеры. Тело наливается тяжестью, движения становятся отрывистыми, а поцелуи едва не превращаются в укусы. На адреналине, как под Шуи, Наилию нужно больше и сильнее, но сегодня я сама прошу: «Еще. Еще».
Страсть граничит с безумием, стонов чудом не слышно, только биение двух сердец и прерывистое дыхание. Жар поглощает меня, двигаюсь навстречу Наилию и держу сумасшедший ритм. Ощущение легкости уносит из реальности, а предчувствие взрыва нарастает с каждым толчком. Сжимаюсь пружиной, чувствую, как по телу идет судорога, а потом вспышка. Не выдержать молча, не оставить внутри. Впиваюсь ногтями в плечи генерала, а он запечатывает мой крик поцелуем, и мы гаснем оба.
Пульсация во мне умиротворяет. Не отпускаю, пока Наилий не отдаст себя до последней капли, и только потом позволяю рухнуть рядом на кровать.
– Устал? – веду пальцем по дорожке пота на висках. – Здесь, как в терме… Нужно кондиционер включить.
С трудом говорю, задыхаюсь, и он не может связно ответить. Зато перекатывается на край кровати и поднимает с пола пульт. С недовольным писком потолочный монстр включается и дует на нас ледяным воздухом. Насладиться не успеваю, генерал плотно укутывает одеялом.
– Нет…
– Простынешь.
Забавный. Сам голый лежит поверх одеяла и не обращает внимания на сквозняк.
– Я знаю, что сейчас не вовремя, но должен сказать.
Нехороший тон, какой-то извиняющийся. Ежусь от дурного предчувствия и вглядываюсь в ставшего серьезным генерала.
– Мы в такой спешке улетали, я не успел поставить временную стерилизацию. Ты ведь с барьером?
Кровь бросается в голову так стремительно, что немеют пальцы ног. Новость сразу не переварить. Из всего, о чем могла подумать, первым вспоминаю сон про черную бабочку и младенца у груди.
– С барьером нельзя на телепортацию, – язык почти не подчиняется, коверкая слова. – Публий сказал, что ты полетишь стерильным. Инструкция.
– Инструкция, – хмыкает генерал и отчаянно трет ладонями лицо. – Сколько раз он её нарушал? Я со счета сбился.
Ерзаю в коконе из одеяла и снова пытаюсь осмыслить. Я могу забеременеть. Вот прямо сейчас. Ничего не мешает.
– Не паникуй, – хмурится Наилий, – с первого раза может и не получится.
Жаль, я не умею заглядывать в себя и раскладывать все по полочкам. Чтобы понять сразу, что за волна тепла поднимается от живота. Почему губы растягиваются