нем не больно-то пошутишь… Ты что, Митек, вообразил себя секретным агентом? – поинтересовалась Ирка таким ехидным тоном, что Блинков-младший решил помалкивать.
Вернулся Николай и сообщил:
– Так и есть, упала. Совсем одряхлела старушонка, в чем только душа держится. Эх, давно забрал бы я ее в Москву, а она упрямится. Может, говорит, последнее лето живу я на свете, проститься хочу с родимым домом.
Почему-то голос у него был совсем не грустный.
Блинков-младший с Иркой взяли свои рюкзаки и пошли знакомиться с одряхлевшей старушонкой.
Глава 4
Полицейская бабуля
Домик был поделен пополам стеной из коричневых от старости бревен. Блинков-младший догадался, что это и есть изба-пятистенка, о которой он слышал в одном рассказе по радио и не мог сообразить, почему она «пятистенка» – пятиугольная, что ли? А оказалось, что пятая стена внутри, только и всего.
В первой комнате была печка, посудная полка, стол и шкаф с мутным зеркалом, во второй – другая сторона печки, этажерка с тремя книжками и кровать. Бабушка Николая лежала на этой кровати, до подбородка накрытая одеялом, и тяжело дышала. Лицо у нее было красное и потное, как у человека, только что поднявшегося на высокую гору.
К ужасу Ирки, сбылись ее самые мрачные предчувствия: ни телевизора, ни телефона в доме не оказалось. На подоконнике стоял жалкий транзистор. А под потолком, на крюке, висела нелепая в старушечьем обиходе вещь: туго набитый брезентовый мешок.
Блинков-младший сразу же сообразил, что на мешке отрабатывал удары какой-нибудь каратист или боксер. Другого применения ему выдумать было невозможно. Ну а раз так, то ясно, почему старушке понадобилась их с Иркой помощь в конце лета. Раньше у нее кто-то жил – Николай или какой-нибудь дачник. А потом у него кончился отпуск, и бабушка осталась одна.
Молчание затянулось. То ли старушка изучала ночных гостей, то ли еще не пришла в себя после того, как упала.
– Смотрите, Мария Петровна, каких я вам постояльцев привез! – сказал Николай таким ненатурально бодрым голосом, что булыжник прослезился бы от жалости. Сразу стало ясно: совсем плоха Мария Петровна, а любящий внук хочет ее подбодрить.
Несчастная улыбнулась и сказала, строго глядя на внука:
– Колюшка – моя гордость. Подумать только: дослужился до младшего лейтенанта, и до сих пор со мной на «вы»!
– Да, – подтвердил Николай, – такие уж патриархальные нравы у нас в семье. Мы с братом, пока не подросли, даже кошку на «вы» звали. Про нас и поговорку сложили: «Доброе слово и кошке приятно».
– Шутник, истинный крест, шутник, – без улыбки сказала Мария Петровна. – Ну иди сюда, мой голубчик, бабушка тебя расцелует!
И она громко расцеловала наклонившегося к ней внука, для удобства взяв его обеими руками за уши.
Блинков-младший во время этой семейной сцены потихоньку толкал мешок. Рука упиралась как будто в каменную стену. Пришлось налечь плечом, и только тогда мешок чуть-чуть