дань уважения храму, которому ее отец оказывал свое покровительство. Обычно Ладу нервировали религиозные догматы. Она посещала церковь вместе с отцом, но делала это исключительно для поддержания престижа семьи и выполнения политического долга – чтобы быть на виду. От монотонного пения священников клонило в сон, воздух был спертым, свет – тусклым: ему никак не удавалось пробиться внутрь сквозь грязные окна. Они были православными, но ее отец имел политические связи с папой римским через Орден Дракона, так что было еще важнее, чтобы она стояла ровно, слушала священника и делала абсолютно все, что полагалось, поскольку это должны были увидеть другие.
Это было представление, набившее Ладе оскомину.
Однако здесь, в этом храме, имя ее отца было выгравировано на стене. Оно было покрыто золотом и располагалось рядом с массивной мозаикой, изображавшей Христа на кресте. Здесь она почувствовала себя сильной. Как будто сам Бог знал имя ее семьи.
Однажды она построит свою церковь, и Бог увидит и ее.
Они продолжали путешествие вдоль реки Арджеш, то узкой и неистово бурлящей, то широкой и спокойной и гладкой, как стекло. Она змейкой петляла через всю страну, до самых гор. Все вокруг было такого глубокого зеленого цвета, что казалось черным. Темно-серые валуны образовывали крутые склоны, и внизу под ними пробирался Арджеш.
Здесь было свежее, чем в Тырговиште: прохладу хранили камни и мхи. Нависающие горы были такими высокими, что солнце освещало группу путешественников всего несколько часов в день, а все остальное время их путь пролегал в сумерках. Всюду пахло хвоей, древесиной и гнилью – но даже запах гниения здесь был благородным и здоровым, в отличие от мрачной гнили Тырговиште.
Однажды вечером, когда их путешествие подходило к концу, отец дотянулся до вечнозеленого дерева, росшего на краю валуна. Он отломал ветку, понюхал ее и с улыбкой передал Ладе. Эта улыбка наполнила ее счастьем, и у нее закружилась голова, как от горного воздуха. Она никогда не видела такой спокойной улыбки на лице отца, и, поскольку она была обращена к ней, сердце Лады радостно затрепетало.
– Это дерево – мы, – сказал он и поскакал вперед.
Лада потянула за вожжи и остановила лошадь, кроткое темно-бурое создание. Она внимательно рассмотрела дерево, выжимающее жизнь из камня. Оно было узловатое и невысокое, но зеленое, и росло вбок, в нарушение всех законов гравитации. Оно выживало там, где больше ничто не смогло бы существовать.
Лада не знала, имел ли ее отец в виду их двоих или всех жителей Валахии. В ее душе эти две вещи соединились и стали неразделимы. Это дерево – мы, подумала она, поднося к носу ароматную ветку. Мы бросаем вызов смерти, чтобы расти.
В тот вечер они прибыли в деревню, зажатую между рекой и горами. Дома были простыми и бесхитростными, не сравнить с их замком. Но по дорожкам бегали и играли дети; то там, то тут мелькали яркие вспышки цветов. Куры и овцы бродили без привязи.
– А как же воры? – спросил Раду. В Тырговиште их животных держали на привязи, и кто-то обязательно присматривал за ними