тусовался с друзьями, – неопределенно отвечаю я.
– С какими друзьями? Все твои друзья тут… – Он обводит рукой зал. – И я точно знаю, что ты не был ни с кем из них.
Я пожимаю плечами.
– Ты не знаешь этих ребят.
Затем я снова перевожу взгляд на лед, а Дин рядом ворчит:
– Боже правый, ты хуже Энтони и Марии-Терезы.
Я резко поворачиваю голову обратно.
– Что, прости?
– Забудь, – бормочет он.
Кто, черт возьми, эти Энтони и Мария-Тереза? Точно так же, как Дин знает всех моих друзей, я знаю всех его и уверен, что мы незнакомы ни с кем с такими именами. Но как бы там ни было, я не хочу, чтобы он допытывался, так что не буду докапываться к нему сам.
– Мать вашу, да! – орут с другого конца скамейки.
Я перевожу взгляд на лед как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гаррет посылает шайбу мимо Патрика, нашего старшего вратаря. Это первая и единственная забитая шайба в игре, и все парни на скамейке восторженно колотят перчатками по стене.
Тренер дает свисток и распускает нас, так что мы заканчиваем тренировку на хорошей ноте. Или вроде того. Защитников опять просят задержаться, и я читаю разочарование во взглядах Дина и Логана. О’Ши должен блеснуть, если хочет завоевать расположение этой команды.
В раздевалке я стягиваю свой потный свитер и защиту, скидываю штаны прямо на блестящий пол. У нас не зал, а произведение искусства. Огромная раздевалка, шкафчики, обитые мягкой кожей, и первоклассная система вентиляции. Тут лишь слегка пахнет старыми носками.
Гаррет встает рядом и стягивает с себя шлем. Его темные волосы намокли от пота и липнут ко лбу. Он поднимает руку, чтобы зачесать их назад, и я вижу крутую татуировку в виде языков пламени на его бицепсах. При взгляде на нее я каждый раз думаю, что мне тоже нужно тату, но потом вспоминаю уродство на ноге Холли, которое он получил после победы на первом чемпионате. Прошло три года, а он до сих пор носит длинные носки, чтобы скрывать его.
– Думаешь, мы когда-нибудь вспомним опять, как играют в хоккей? – криво усмехается Гаррет.
Я фыркаю.
– Сезон только начался. Все будет нормально.
Он не выглядит уверенным, как и Хантер Девенпорт, который подходит с унылым видом.
– Мы играем все хуже и хуже, – рычит первокурсник так, как рычат обычно восемнадцатилетки, а потом швыряет перчатку в стену.
Я быстро оглядываюсь и вздыхаю с облегчением, не увидев тренера. Он бы срал кирпичами, если бы узнал, что один из нас истерит в раздевалке.
– Расслабься, малыш, – говорит Хантеру юниор Майк Холлис. Он стоит с голым торсом и снимает штаны. – Кому какое дело, если мы проигрываем на тренировке?
– Дело не в тренировке, – огрызается Хантер. – Дело в том, что мы – отстой.
Холлис склоняет голову.
– Ты трахался прошлой ночью, ведь так?
Темноволосый первокурсник хмурится.
– А это тут при чем?
– При том. Мы опозорились в этой игре, нам надрали задницу,