куртку. Рубашка на нем, как и куртка, была фирменная. А это деталь немаловажная. Особенно для таких девушек, как Нэлка и ее подружка.
На лестнице Шатков задержался, снова позвонил Игорю Кононенко – телефон не ответил. Шатков сжал зубы, вздохнул – не нравилось ему это…
В продымленный, освещенный цветовыми всполохами «музыкальной» лампы, укрепленной над стойкой барменши, зал он вошел с улыбкой.
Нэлка со своей черноволосой подружкой сидела за столиком недалеко от стойки.
Сопровождающих парней в зале не было. Шатков понял, что барменша увела их в служебную комнату, за бамбуковую занавеску – обстановку в зале эти парни контролировали оттуда.
– Ну чего? Вернулся? – довольно равнодушно спросила барменша.
– Ты – незабываемая женщина, – настраиваясь на тон барменши, сказал Шатков, – от таких женщин мужчины не уходят.
– Твоими устами только мед пить, – барменша вздохнула. – Что, еще коктейль? Или кофе?
– Два коктейля, – послышался голос из-за спины Шаткова, – и два кофе.
Это была Нэлка. Шатков обернулся и, немного помедлив, показал рукой на круглый вертящийся стульчик, установленный на длинной стальной ножке.
– Прошу, мадемаузель. Место свободно. Какая приятная неожиданность!
– На минуту, пожалуй, присяду, – согласилась Нэлка, усаживаясь на стул. Вытянула красивые ноги.
«Очень соблазнительно, – не замедлил отметить Шатков, – ноги километровой длины. И все остальное в полном порядке».
– Ах, какая девушка! – восхищенно пробормотал Шатков. – В обморок грохнуться можно.
– Как говорили древние греки – ближе к телу, – Нэлка шатнулась через стойку к пачке сигарет, взяла оттуда одну, барменша дала ей прикурить.
– По истечении времени буква «д» в слове «дело» трансформировалась в «т», – сказала барменша. – А молодой человек, должна тебе сообщить, очень спешит. Как Наполеон, который общался с женщинами, не снимая штанов, – барменша засмеялась.
Фразу насчет Наполеона Шатков пропустил мимо ушей.
– Естественно, спешу, – сказал он. – Я здесь пролетом из Москвы в Рио-де-Жанейро. Временем здорово ограничен. Время – штука дорогая!
– Заговорил, как реклама «Аэрофлота». Или «Трансаэро», на худой конец, – не замедлила поддеть его барменша. Видать, у нее такой характер был – всех поддевать. – Вас похоронит за свой счет ваш дорогой «Аэрофлот».
– И какой валютой будет расплачиваться занятый молодой человек? – спросила Нэлка. – Железными карбованцами?
– Нэлк, ты что! – пробовала подрезать вопрос барменша, но Нэлка на нее даже не обратила внимания.
Шатков снял с плеча сумку, расстегнул ее, показал Нэлке. На дне сумки среди носовых платков, двух запасных рубашек, плавок и туалетных принадлежностей лежало несколько пачек денег – банкноты по пятьдесят тысяч рублей в фирменной облатке с печатью Центрального банка России.
– Устраивает? –