ведь можно было сегодня подарить Нике цветы, думает Лёва. Вроде ничего особенного, праздник, двадцать второе апреля, День живых женщин. Но это надо было еще вчера купить, денег у папы попросить, объяснять что-то… Нет, конечно, какие уж тут цветы!
А вот этот парень, с двумя сумками, – он девушке цветы подарил. Ну, так он уже десятиклассник, совсем другое дело! В десятом классе Лёва тоже будет Нике дарить цветы, там уже можно будет не стесняться.
Лёва пытается представить: вот он взрослый, высокий – и Ника тоже, повзрослевшая, другая… какими они будут? Нет, ничего не получается. Проще представить себя военным разведчиком, королевским мушкетером, охотником за мальтийской птицей – но невозможно представить в десятом классе ни себя, ни Нику. И тем более невозможно представить, как они идут рядом: две сумки у него на плече, букет цветов у нее в руках.
Разве девочки влюбляются в рыжих очкариков? Да такого ни в одной книжке не вычитаешь!
– Вот ты где! – кричит Гоша. – А я к тебе зашел, а твоя мама сказала, что ты со мной гуляешь! Я подумал: может, ты к Маринке пошел, я – к ней, а она сразу догадалась, что ты Нику ждешь!
– Никого я не жду, – буркает Лёва, – так просто сижу, греюсь на солнышке.
Гоша плюхается рядом, Марина трогает скамейку рукой и остается стоять. На ней – белые джинсы, те самые, мертвые. Ну и куртка, конечно, тоже мертвая, теплая, на молнии.
– С праздником тебя! – говорит Лёва.
Марина улыбается в ответ:
– Спасибо.
Чего они все набежали? – с неожиданным раздражением думает Лёва. Хорошо еще, что я в самом деле цветов не принес!
Марина тем временем начинает рассказывать, как она объясняла маме, почему ей так нужно отправиться на Белое море, хотя мама отлично знает, что Марина терпеть не может ДэДэ, да и походы не слишком любит.
– Ну, я-то папу даже и не спрашивал, – говорит Гоша, – просто сказал, что мы едем в поход, он и кивнул. У него сейчас своих забот полно. Его с работы выгнали, он пытается куда-нибудь еще устроиться. Говорит: если не получится, пойдет работать истопником или дворником.
– Ника сказала, что со своей тетей она уже договорилась, – говорит Марина, и тут как раз появляется Ника.
Она сбегает со школьного крыльца – в клетчатом пальто, вязанный шарф развевается от быстрого движения. А с ней рядом – надо же, Лёва даже не сразу узнал ее! – Аннабель. На этот раз – без всяких высоких ботинок, молний и сердец. Обычная девчачья куртка, не то белая, не то розовая, туфли на небольшом каблуке, сережки спрятаны под аккуратной прической.
– Привет, ребята, – говорит она, – как дела?
– Ну, ты же знаешь, – отвечает Марина, – на Белое море летом собираемся, готовимся.
– Клево, – говорит Аннабель. – Кстати, Ник, рука-то зажила, да?
– Целый месяц лечили, – кивает Ника. – Самое трудное было врать, что это я кипятком обварилась. Но сейчас, слава богу, даже шрама не осталось.
– А ты на Белое с нами не надумала? – спрашивает Лёва.
Аннабель