с себя полномочия и стал начальником штаба. Чуть позже возглавил одно из направлений фронта… Это – с одной стороны, а с другой – Белое движение на Севере обязано своим существованием именно Марушевскому. Если бы не он, здесь бы властвовали разные трескоеды, любители поковыряться в зубах рыбьей костью, и ничего из того, что есть сейчас, не было бы.
Когда генерал-майор Марушевский появился в Архангельске, правительство приняло его хмуро, попыталось усадить генерала в авто и отвезти обратно на вокзал, но Марушевский атаку недоброжелателей отбил, поселился прямо в штабе, а чтобы его особо не тревожили, выставил в окнах пулеметы. Холодные рыльца станковых «максимов» подействовали на гражданскую власть отрезвляюще.
Именно правительство, кстати, противилось введению в Северной армии погон – чиновники не хотели, чтобы армия была похожа на царскую, уже разложившуюся, бросившую фронт и забывшую о своем долге. Марушевский на двух машинах с пулеметами прибыл на заседание правительства и произнес там вдохновенную речь, тыча в министров пальцем, будто стволом пистолета.
– Солдаты без погон – это стадо штатских баранов, – не выбирая выражений, всаживал он слова-гвозди в собравшихся, – которые куда хотят, туда и идут: одни – хлебать щи, другие – монопольку в трактире, третьи – к вдовушкам нюхать кружевные юбки, четвертые – на пленэр за грибами. Кто куда хочет, тот туда и устремляется. По команде идти вперед – ползут назад, вместо того чтобы стрелять в противника, улыбаются и строят ему рожи, затем угощают сладкими лакричными лепешками французского производства. Разве это солдаты? Тьфу! Солдаты без погон – это деревенские повитухи, брадобреи, мукомолы, свинопасы! Максимум, что они смогут сделать – по команде сходить в нужник. А вот по части стрельбы, атак, разведки, инженерных работ они так повитухами и останутся. И таковыми они будут, пока мы в своей армии не введем погоны. Погоны – это дисциплина, господа министры, форма – это долг, помноженный на честь. Если в армии не будет введена форма с погонами, не будут восстановлены уставы, не будет возрожден орден Святого Георгия, судьба Северной области и ваша лично, – Марушевский обвел пальцем собравшихся, – будет печальна. Свою судьбу я в таком разе делить с вами не собираюсь – я покину город.
Речь Марушевского произвела впечатление.
Вскоре появилось несколько указов правительства – все требования Марушевского были приняты.
Правда, офицеры отнеслись к погонам по-разному: одни – с восторгом, другие – с усталым безразличием, третьи – шарахались от погон, как от нечистой силы. Таких беспогонных вояк приходилось сажать на гауптвахту. Иных способов сломать упрямцев не было.
Погоны, уставы, награды действительно мобилизовывали армию, Марушевский был прав, только вот отношения между ним и правительством сделались натянутыми: генерал недолюбливал правительство, правительство недолюбливало его. Эта взаимная неприязнь со временем только крепла, хотя Марушевскому было присвоено звание генерал-лейтенанта.
Недобрые