Никите Мусину, что то, что он собирается сделать, не совсем нормально, Никита посмотрел бы на него как на дурака. Да ведь он единственный вменяемый человек в Беловодье! Мать – клуша: одна мысль в голове и вторая за пазухой на тот случай, если забудет первую. Отец поумнее, но тоже ничего не смыслит. Они словно глупые дети, бесконечно крутящиеся на карусели. Но их сын не таков! Немного наблюдательности, щепотка расчета, капля удачливости – и его лошадь выломает металлический штырь, спрыгнет с платформы и помчит его по прямой дороге к успеху.
Никита шел по городу, улыбаясь своим мыслям. Вот-вот исполнится третье предсказание, и засияет Никита Мусин в лучистом ореоле славы – спаситель Беловодья!
– Смотрите, Мусин!
– Никита, идите скорее к нам!
Три женщины расплылись в улыбках, заметив мальчика.
– Рассказывайте! Она являлась вам снова?
Никита с таинственным видом прижал палец к губам и подался вперед. Три головы с химической завивкой склонились к нему.
– Думаю, Антонина Петровна скоро вернется. У меня… – он выдержал драматическую паузу, – предчувствие. Что-то страшное грядет…
Все ахнули.
Через дорогу к ним направилась Анна Козарь, вместе с письмами разносившая молву. Как ни странно, сплетницей она не была; Козарь не выдавала новости, не просеяв их сперва через сито своей недоверчивости. В Беловодье ее уважали и побаивались.
– У Никиты предчувствие! – взвизгнула одна из его поклонниц. – Нюточка, ты слышала?
– Духовидец! Среди нас!
Скрипучий хохот заставил их осечься; так могла бы смеяться щука, сожравшая Емелю.
Желтые зубы неисправимой курильщицы. Длинное смуглое лицо, похожее на сушеный финик. Набрякшие веки сползают на глаза, точно шляпки старых подберезовиков.
– Здравствуйте, Вера Павловна! – нестройно поздоровались все.
Шишига кивнула только Анне Козарь.
– Духовидец, значит. – Если бы яд из ее голоса можно было преобразовать в вещество, получился бы стрихнин. – Что там Макеева вещает – повысят нам пенсию, нет?
Мусин, прекрасно понявший издевку, молчал.
– Вера Павловна, случай и в самом деле уникальный…
Шишигина глянула косо, и бедную заступницу как ветром сдуло.
– Дуры! – зычно сказала она. – Этот говнюк вам головы морочит. Чуда захотелось? Чудеса не так происходят.
Говнюка Никита не стерпел.
– Зря вы так, Вера Павловна! Меня можете оскорблять сколько хотите, но Макеева не заслужила такого отношения!
– Макеева была дура похлеще этих, – отрезала Шишигина. – До девяноста лет доживают или очень умные, или совсем пустоголовые. Тебе, мальчик, славы захотелось! Еще труп не остыл, а ты его уже оседлал и в рай поскакал!
К ним начали стягиваться прохожие. Анна Козарь пристально разглядывала Никиту.
– Я виделся с Антониной Петровной, клянусь! Она приходила в наш сад и говорила со мной!
– Не бзди, пионер.
– Отчего