заместитель комбата Дорохов, командир роты Наумов и политрук пулеметной роты. Наш гарнизон был расформирован.
Бойцы разделились на две группы, одна должна была наступать по южной стороне площади, другая – по северной. В два часа ночи они попрощались друг с другом и через окна вылезли из Дома Павлова в темноту сталинградской улицы.
– Мы ползем от воронки к воронке, натыкаемся на колючую проволоку, скрученные железные листья и прутья. Вот у кого-то звякнула обо что-то металлическая лопата. И ночная тишина треснула пулеметными очередями, темноту озарили вспышки разрывов и ракеты. Гитлеровцы обнаружили нас. Вокруг рвутся мины, с треском лопаются разрывные пули. До «молочного дома» остается метров тридцать-сорок. С криком «ура!» мы бросаемся в атаку, буквально грудью разрывая нити трассирующих пуль.
“Молочный дом” взят. На площади 9 января, заваленной убитыми и ранеными красноармейцами, остались лежать мертвый командир роты Наумов и раненый сержант Павлов, которого на себе вытащила санитарка Дома Павлова, худенькая Маруся.
Но “молочный дом” это голый скелет здания без подвала. В его простреливаемых развалинах из осыпающегося под пулями известняка гарнизон Дома Павлова тает за день. Оказать поддержку взявшей здание передовой группе советское командование не может. Проблема с коммуникацией через простреливаемую площадь.
Последнее, что лейтенант Афанасьев из того дня помнит, это как он, уже сильно раненный, контуженный и потерявший много крови, с тремя последними патронами в пистолете, обкладывает себя, лежащего, кирпичами, что успеть сделать три выстрела, когда в комнату ворвутся фашисты.
Василий Гроссман, “Глазами Чехова”:
“На фронте часто заводят разговор о храбрости. Обычно разговор этот превращается в горячий спор. Одни говорят, что храбрость – это забвение, приходящее в бою. Другие чистосердечно рассказывают, что, совершая мужественные поступки, они испытывают немалый страх и крепко берут себя в руки, заставляют усилием воли, подняв голову, выполнять долг, идти навстречу смерти. Третьи говорят: «Я храбр, ибо уверил себя в том, что меня никогда не убьют».
Капитан Козлов, человек очень храбрый, много раз водивший свой мотострелковый батальон в тяжелые атаки, говорил мне, что он, наоборот, храбр оттого, что убежден в своей смерти и ему все равно, придет к нему смерть сегодня или завтра. Многие считают, что источник храбрости – это привычка к опасности, равнодушие к смерти, приходящее под постоянным огнем. У большинства в подоснове мужества и презрения к смерти лежит чувство долга, ненависть к противнику, желание мстить за страшные бедствия, принесенные оккупантами нашей стране. Молодые люди говорят, что они совершают подвиги из желания славы, некоторым кажется, что на них в бою смотрят их друзья, родные, невесты. Один пожилой командир дивизии, человек большого мужества, на просьбу адъютанта уйти из-под огня, смеясь, сказал:
– Я так сильно люблю своих двух детей, что меня никогда не могут убить”.
Самый