По дороге было пасмурно, остановились у сельского магазина и затарились резервными продуктами – несколькими бутылками питьевого спирта, который тут же был перелит во фляги, и папиросами. Курили и Андрюха, и я. Вера, кроме спирта, закупила несколько флаконов репеллента «Дэта», с серьёзным начальственным видом объясняя, что комары – это ужасно. Ещё одна ночёвка в Саяногорске и… Солнечное утро, блики на воде, синее небо и густая зелень Саянских гор приветствовали нас. Погрузка прошла быстро, и катер затарахтел и потянул нас вверх к диким горам. Плёс перед плотиной съёжился до узкого русла, горы начали вырастать, и всё чаще, обнажаться скалами, срывающимися в реку.
Меня, человека выросшего на берегах этой могучей реки, вода радовала. Звук волн стучащих в дно катера были привычными, а горная тайга не казалась дикой под этими яркими солнечными лучами. Остановка в устье Уса и краткий отдых на брошенном кордоне разбудил деревенские воспоминания, память крови. Всё казалось знакомым. Но какой-то тенью грусти набегало, немного смазывало радостные впечатления. Запустение, несколько оброненных фотографий на полу избы с черно-белыми незнакомыми лицами, кирпичная пыль на столе и паутина на маленьких окнах. Широкое место у Усинского плёса, богатые покосы, раздвинувшие горы, белые облака высоко-высоко. Такое место радовало два века русского переселенца. Теперь люди ушли, место попадало под затопление.
Прошли устье Голой, устье Кентигира, горы становились всё круче, скалы чернее. Ближе к вечеру пришли, наконец, к базовому кордону Базага.
Схема Саяно-Шушенского биосферного заповедника с основными кордонами
Ундербеиха
Кордон стоит на высоком яру правого берега, водохранилище ему не опасно. Несколько жилых изб, контора Большеурского лесничества, радиостанция, вертолётная площадка. Спуск реке очень крутой и длинный. Нас поселили в вагончике на левой стороне Енисея, в зелёном распадке у скалок. Напротив, на правом берегу, юрта Ундер-бей, живёт одна старая тувинка навещаемая детьми. Небольшое стадо овец, пара коров, лошадь. Им придётся уходить. От нашего жилища видать и Базагу, и Ундербей. Ждём моторку, чтоб двигаться дальше. С нами пара егерей забрасывается на работу, замдиректора по научной части и инженерша из научного отдела. Компания тёплая. Колоритная фигура – Серёжа Чжоу, полукитаец из Байкита, почти земляк Енисейский.
О рыбном обилие верховьев Енисея складывались легенды. Егеря взяли по удочке и разошлись по разные стороны от стана. Не прошло и часа, как харюза грамм по триста уже были у нас в садке. Вечерний стол должно украсить национальное корейское блюдо из рыбы «Хе» в исполнении этнического китайца с севера. Чистка рыбы пала на женщин, приготовление – в мистическом ритуале на всех мужчин. Сырой харюз, нарезанный крупными кусками, укладывается в алюминиевую чашку, посыпается солью с перцем в необходимом количестве и заливается