никакой он сейчас не доцент Тавказаков, а самый что ни на есть сталкер Беспалый, решительно двинул к «своим», в последний момент с оптимизмом подумав, что и впрямь может найти там своих, а это меняло бы расклад совсем уже в иную сторону. Ведь рядом со Злыднем, Брюлем и Колычем он чувствовал бы себя почти в безопасности. Во всяком случае, даже умереть в кругу знакомых не столь тоскливо и страшно.
Беспалый направился в сторону густого подлеска, из-за которого и раздавались голоса. Ему отчетливо послышался «ёш» Колыча, и, окончательно воспрянув духом, новоиспеченный сталкер помчался к друзьям. Но выбежав из-за кустов, он своих знакомых не увидел. Может, они и были где-то там, дальше, поскольку кучковавшегося по двое-трое-четверо народу на обозримом пространстве хватало, только поблизости, насколько сумел осмотреться Аникей, находились совсем незнакомые люди. Что ему сразу бросилось в глаза – почти все сталкеры были одеты во что угодно, но только не в тот «наряд арестанта», что красовался на нем самом. Впрочем, он увидел поодаль несколько человек в похожей одежде, но она выглядела изрядно потертой и жеваной, впервые надетой явно не сегодня и не вчера. Он же чувствовал себя, словно гробовщик на собрании клоунов. Разумеется, на него сразу обратили внимание. И, разумеется, как и подобает клоунам, принялись острить.
Первыми за него взялись два стоявших к нему ближе всех сталкера. Один был коротко подстрижен и зарос черной щетиной так, что голова его казалась шерстяным шариком. Второй, напротив, был полностью лысым, что будто бы даже нарочно и демонстрировал, то и дело снимая кепку и почесывая блестящий затылок. Аникей про себя так и назвал их: Щетинистый и Лысый.
– О! Смотри, – сказал напарнику Щетинистый, – новенький!
– Ага, только что от мамочки, – хохотнул Лысый.
– Не-е, это-во, ты че, это уже большой мальчик.
– Точно мальчик? Не девочка? Что-то рожица больно уж гладенькая да глупенькая.
– Ага, – восторженно хрюкнул Щетинистый. – Такой, это-во, глупый, что до Зоны ничем не увлекался.
Тут они оба заржали, о чем-то понятном только им. Скорее всего, вспомнили какой-нибудь случай или вовсе анекдот. Лысый с готовностью подхватил:
– Что, совсем ничем не увлекался? Даже по девочкам не ходил?
– Не-а! – радостно замотал головой Щетинистый.
– И даже, что ль, желания не возникало?
– Возникало, ты че! Всю дорогу, это-во.
– Так чего же тогда не ходил-то?
– А его жена не пускала.
– Точняк! Гляди, он так вырывался, что аж палец оторвал!
Сталкеры грохнули хохотом настолько оглушительно, что на них стали оглядываться, а двое даже подошли ближе, послушать.
– Я не женат, – насупился Тавказаков. – И палец мне оторвал «звездочет».
– Ого! – перестал смеяться Лысый. – А не свистишь?
– Ясно дело, свистит, – закивал Щетинистый. – «Звездочет» от него и пальца бы не оставил.
– Меня спасли, – процедил