с действительностью, она бы даже сказала, попытка бегства от этой действительности. Так что пусть лучше он избавит ее от всех этих премудростей.
Журналы дежурств лежали на верхней полке, переплетенные в тома, с указанием дат на корешках. Они были похожи на семейные гроссбухи. Он снял с полки том за апрель и стал изучать оглавление на внутренней стороне обложки, не переставая думать о том, видит ли его кто-нибудь из копировальной лаборатории на противоположной стороне двора, и если видит, то что за этим последует. Он начал просматривать записи, отыскивая отчет о дежурстве в ночь с десятого на одиннадцатое – именно тогда якобы имел место обмен радиосообщениями между Тарром и Лондонским управлением. Смайли просил его обратить внимание: телеграмма из Гонконга должна быть зарегистрирована девятью часами раньше, потому что как запрос Тарра, так и первый ответ из Лондона были отправлены в нерабочие часы.
Из коридора вдруг послышались приближающиеся голоса, и на мгновение Питеру почудилось, что он различил среди них брюзгливый провинциальный акцент Аллелайна, отпустившего какую-то плоскую остроту. Однако сейчас было не до фантазий. У Гиллема на всякий случай было заготовлено оправдание, в которое он уже и сам частично верил. Если его застукают, он поверит в него полностью, так что, если в Саррате его станут допрашивать, наверняка найдутся пути для отступления. Гиллем никогда ничего не начинал, не придумав заранее алиби. И тем не менее в тот момент его обуял настоящий ужас. Голоса смолкли, призрак Перси Аллелайна исчез вместе с ними.
По груди Гиллема заструился пот. Мимо прошмыгнула какая-то девица, мурлыча под нос песенку из фильма «Волосы». Если Билл услышит, он тебя убьет, подумал он. Вот уж чего не стоит делать в присутствии Билла, так это напевать под нос: «Что ты здесь делаешь, изгнанник?»
Тут, к своему мимолетному изумлению, он и вправду услышал взбешенный рев Билла, донесшийся бог весть откуда: «Прекратите эти завывания! Что это там за идиот?»
Пошевеливайся. Если остановишься, то начать снова уже не сможешь: это что-то сродни страху перед публикой, из-за которого можно забыть роль и уйти ни с чем и из-за которого пальцы горят при прикосновении к тому, что потом может стать уликой, и судорогой сводит живот. Пошевеливайся. Он положил на место апрельский том и вытащил наугад четыре других: за февраль, июнь, сентябрь и октябрь. Он быстро пролистал их, сравнивая некоторые места, вернул на место и сел, сгорбившись, умоляя Бога, чтобы пыль поскорее осела.
Почему никто не жалуется? Вот всегда так, когда куча народу в одном месте: никто ни за что не отвечает, всем на все наплевать. Он начал искать списки присутствующих, которые составляют ночные вахтеры. Нашел он их на самой нижней полке вперемежку с пакетиками чая и сгущенного молока: целые стопки, уложенные в папки в виде конвертов. Вахтеры заполняли их и приносили дежурному офицеру дважды за время его двенадцатичасового дежурства: в полночь, а затем в шесть