Посёлок. Кир Булычев

и она лежала на месте, голубая краска кое-где облезла, а когда Дик поднял лестницу, то отпечаток ее остался голубым рисунком на снегу.

      Дик пощелкал ногтем по перекладине.

      – Легкая, – сообщил он, – надо будет взять.

      Никто не ответил ему, Марьяна с Олегом стояли поодаль и, запрокинув головы, разглядывали округлое брюхо корабля. Корабль казался совершенно целым, хоть сейчас лети дальше. И Олег даже представил себе, как он отрывается от котловины, поднимается все быстрее к синему небу и становится черным кружочком, точкой в синеве…

      Усталости не было. Тело было легким и послушным, и нетерпение как можно скорее заглянуть внутрь чудовища смешивалось со страхом навсегда исчезнуть в замкнутой сфере корабля.

      Олег перевел взгляд на аварийный люк. Сколько раз Старый повторял Олегу: «Аварийный люк не заперт, понимаешь? Мы его только прикрыли. Ты поднимаешься к нему по лесенке и первым делом замеряешь уровень радиации. Ее быть не должно, но обязательно замерь. Тогда радиация была одной из причин, почему нам пришлось так спешно уходить, мороз и радиация. Сорок градусов ниже нуля, системы отопления не функционируют, и высокий радиационный фон – оставаться было нельзя».

      Дик бродил вокруг корабля, выковыривая из снега ящики и банки, – многие вещи вытащили из корабля, но их пришлось оставить.

      – Ну что, – спросил Олег, – пойдем туда?

      – Пойдем. – Дик поднял лестницу и приставил к люку. Потом сам поднялся по ней, сунул в щель нож Томаса, нажал, нож сломался.

      – Может, он защелкнулся? – предположила Марьяна.

      – Совсем ножей не осталось, – огорчился Дик.

      – Старый сказал, что люк открыт, – напомнил Олег.

      – Старый все забыл. Нельзя верить старикам.

      – Не получается? – спросила Марьяна.

      Облака затянули солнце, и сразу стало темнее, привычнее.

      – Погоди, – засомневался Олег. – Почему мы тянем крышку на себя, почему толкаем, как дома? А если дверь в корабле открывается иначе?

      Дверца была немного утоплена в стене корабля, она уходила под обшивку. А что, если попробовать толкнуть ее вбок? Так не бывает, но если корабль летит, лучше, чтобы дверь сама случайно не открылась. Олег сказал Дику:

      – Дай нож.

      Тот кинул Олегу сломанный нож, сунул руки под мышки и принялся притопывать: замерз. Даже он замерз.

      Пошел сухой снег. Они были одни во всем мире, они умирали от голода и холода, а корабль не хотел пускать их внутрь.