новую.
На монету можно купить то, что необходимо в дальнем рейде. Еду, одежду, да хоть коробок спичек или кружку воды. Главное – ничего не отбирать у мирных людей. Тогда вам это может спасти жизнь. Основа всей нашей подготовки: не размениваться на мелочи. Мне ваша жизнь дороже всяких железок. – И всем раздали золотые николаевские червонцы. Всем. Даже маленькому сынишке врачей, прибив старого доктора окончательно.
– Ой, Генрих Карлович! И нэ глядите ви на мэнэ так! Ниымба у меня нэт и кирильев тоже. Я такой ангел, с которым лучше нэ встречаться на киривой дорожке в тёмное время суток, особенно когда я голодный. И вообще надо съесть всё, шо нам послал бог и нэмцы! – сказал я, изменив голос и вызвав очередной дружный хохот. И мы перешли к еде. Так и закончился наш семейный праздник.
Он опять поразил меня простой и логичной речью, простыми поступками и оружием, розданным в том числе и нашей семье. Я уже видел такие же пистолеты у девочек, живущих в нашем доме. Сара, высокая, красивая, как богиня, одетая в немецкий мундир девушка, как-то сказала нам за столом, что командир сам вручает личное оружие, и поразила меня тем, с какой теплотой она говорила о командире. Я и сам уже стал думать о нём не с иронией как о молодом человеке, а уважительно, как и все остальные, как о командире всего отряда.
Но последнее его действие. Эти золотые, известные всему миру николаевские червонцы, розданные всему отряду и всей моей семье, даже моему несмышлёному внуку, потрясли меня до глубины моей циничной души. Само объяснение этого поступка – «может спасти вашу жизнь» – до сих пор никак не укладывается в моей старой голове.
Он сказал, что жизнь этих детей и их будущих детей и внуков ему дороже «всяких железок». Назвал железками эталонное золото, ценящееся во всём мире. Сказал, открыто упомянув Бога, и я понял, что всё, что он говорил мне при нашей встрече, чистейшая, не замутнённая ничем правда. Такой человек просто не мог быть сотрудником НКВД. Но кто же он и его друг?
Всё, что произошло со мной за последние неполные два месяца, промелькнуло перед моими глазами ярким, стремительным росчерком. Задания, которые давал мне командир, его приказы были просты и понятны. Неожиданно для себя я стал не просто бойцом, но ещё и инструктором у избитых, поломанных полицаями девчонок. Я стал их старшим братом и учителем, наставником и близким другом. Командир несколько раз повторил, как надо разговаривать и вести себя с каждой из девочек и даже как смотреть на них. Например, запретил прикасаться к ним руками, а «Фее», маленькой хрупкой и почти невесомой на вид девчушке, запретил смотреть в глаза.
Это было странно, необычно и смешно, но ровно до того момента, пока я не попытался до неё дотронуться. Я учил «Фею» ползать и положил на неё руку, чтобы прижать к земле. Но «Фея» тут же вывернулась у меня из-под руки, перевернулась, отбросила мою руку и схватилась за пистолет. К моему счастью, рядом был «Старшина», который оттолкнул, отбросил меня в сторону, прикрыл меня своей