у тебя – два дома? – Подозрительно, щурясь, спросил прапорщик.
Весь его вид говорил, о том, что он сильно подозревает, что, под крылом, Левандовского, процветает, махровая коррупция.
– Почему – два? Семь. – Спокойно, ответил участковый. – Этот конец – весь, мой!
Глушеня выпучил глаза и замолчал. Молчал он, все время, пока Астахов и Бурачный выгружали канистры, а Левандовский, собственноручно, заносил их во двор. Только в самом конце, прапорщик сказал:
– Одну оставьте. Она, нам, понадобится.
После, того, как канистры были сложены, под навесом, где в былые времена, хранились дрова, прапорщик заставил участкового, написать расписку. Забрав расписку, он, хмуро, сказал, на прощание:
– Ну – все! За груз, отвечаешь головой.
Пока не выехали, из Заболотья, Глушеня был угрюмо, сосредоточен. Его сердце сжималось от, тоскливой зависти, к материальному достатку сельских, участковых.
Только, на полпути, между Заболотьем и Колдунами, он пришел в себя. Велев, Бурачному, остановиться, он приступил к инструктажу:
– Слушайте, сюда! Эту, горючку, начальство, велело спалить или вылить. Если будут спрашивать – мы, так и сделали! Понятно?
– Понятно! – Дружно кивнули Бурачный и Астахов.
– Если, загоним, то поделим, так – мне половина, и вам – половина. Это – по честному. Я, за все, отвечаю!
Бурачный и Астахов, согласно, кивнули.
– Сейчас, отъедем и одну канистру спалим, чтоб место обозначить. Будут спрашивать – все спалили!
– Да, ясно, все!
– Понятно! Ну, ты, Глушеня – молодец, здорово, крутанулся!
– А, то! Со мной, не пропадешь! – Самодовольно, расправился, на сидении, прапорщик.
Отъезжая, с базы, капитан Матюхин проинструктировал прапорщика Мелешко:
– Капитан Хоменюк остается, за старшего. Так, что следи, за ним, в оба глаза. Смотри, чтобы его, не потянуло, на подвиги. Румына, я забираю, поэтому, если, Хоменюк, куда сгинет – искать придется самому.
– Может, его приковать, где, в холодке, наручниками? – Поинтересовался Мелешко.
– Я, тебе, дам – приковать! Старшего, по званию?! – Строго сказал Матюхин, хотя, сама, мысль, не показалась, ему абсурдной.
– Ты, лучше, вот – чего! Надо, его, в самом деле, посадить, в засаду! Пошли, я тебе, выдам, бутыль чемергеса, все равно, наши, как приехали, только вискарь пьют. Возьмешь, палатку. Я видел – среди прочего, нам и пару палаток выделили. Найдешь местечко на бережке, неподалеку – такое, чтобы, кустов, поблизости не было. Посадишь его там, пусть бдит!
– Нормально! – Согласился Мелешко. – А, то, в самом, деле – таскаем, старшего по званию, как куль с картошкой! Туда-сюда! Пайку, будем ему доставлять, по мере надобности. А, там – чем черт не шутит, может на него, кто сдуру и выйдет!
– Молодец! Мысль улавливаешь! Только, размести, его, так, что бы с базы видно, не было.
– Это понятно!
Уже, садясь, в машину, Матюхин, на прощание, сказал:
– Особо, не расслабляйтесь, может, еще, какая вводная, последует! Какая-то