Тропа тунеядцев. Из жизни контрразведчиков. Книга первая. В августе тридцать четвертого. Часть вторая. Блокада
стало спадать. Враждебная людям, среда, стала родной и близкой.
И вдруг…. Обломанная ветка! Гоблин остановился, не веря, своим глазам. Ветка, не была, случайно, обломана. Судя, по толщине и положению, ее обломали нарочито.
– Мама, родная! Это, что, такое, творится, на, белом, свете!
Гоблин осторожно, обошел, это место и, дальше, пошел медленнее.
Вот здесь, чья-то нога, подфутболила, беззащитный, гриб-сыроежку оставшийся съедобным, даже, в, нынешние времена. Дальше виднелись помятые листья папоротника.
– Что, за напасть? – Подумалось, ему.
Теперь, он шел, очень осторожно – поминутно, останавливаясь и оглядываясь, по сторонам.
Богатый опыт, блужданий, по лесам, говорил ему, что сейчас опасности нет и все – спокойно. Только было непонятно, отчего – так?
Когда, справа от тропинки, обозначился небольшой просвет, он пошел, еще осторожнее. Потом, увидел, на тропинке, человеческие ноги, обутые в оранжевые кроссовки и, пожухлый цветок красной орхидеи, нависший, над тропинкой.
Вблизи, ноги имели продолжение, в виде мужского, тела, облаченного в кожаную куртку, с множеством карманов.
Тело мужчины было перевито, воздушными корнями, той, самой, орхидеи, которая, еще, полностью не сомкнула свои объятья.
– Да, мужик, ты – попал, конкретно! – Почесался гоблин. – На районе, дитенок, еще говорить не умеет, а, уже, знает, что красная орхидея зацвела, это – смерть неминучая! Увидел, что расцвела – задерживай дыхание и уходи, куда подальше! Интересно, ты был – молодой недоумок, или – придурок старый?
Лица покойника, было не разобрать, из-за копошащейся, на голове, массы, оранжевых насекомых.
Потом, его взгляд упал, на, измочаленный стебель цветка, который, судя по всему, пытались сорвать
– Интересно, для кого, ты, предназначался, цветочек аленький? – Тихо, спросил, сам, себя Сашка.
Глава семнадцатая
Над усадьбой «Веселый дворик», воскресное утро, окрасилось бледно-розовой зарей, предвещавшей ясный, безветренный день.
Алена проснулась, рано и, хотя, Туманова предупреждала ее, чтобы она вела, себя естественно, не смогла улежать, в постели и вскочила.
Считая, что не стоит, в такую рань, лезть, на глаза прислуге, она тихонько села, у окошка и стала смотреть, во двор.
Рассвет не произвел, на нее, особого впечатления, потому, что Белая – Чернышевская считала, что рассвет, обязательно должен быть ярко-красным. Как в песне, которую, по утрам, любил напевать отец: «Утро красит, красным светом, стены, древнего Кремля….».
– Как, все-таки, у них, все – убого. – Вдруг, подумала, она, ни с того, ни с сего.
После тюремной камеры, место, куда ее привезли, показалось, Алене прекрасным.
Теперь, деревянные срубы, зданий и ограда из жердей, казались, ей смешными и нелепыми.
Только здешний сад, заслуживал, быть перенесенным, на одну, из отцовских вилл, где-нибудь, в средней полосе. Как сказал, тот мент: «Футуристический пейзаж»!
– Ага,