Висим остановился и посмотрел мне в глаза. Мне показалось, что-то промелькнуло в его взгляде: жалость, наверное. Я поднялся и встал с лавки.
– Закон строг, Услет, но он же бывает и милосерден! – произнес судья на прощание. – Подумай об этом. Сейчас сюда придет твоя мать и принесет твои вещи.
И он вышел. Щелкнул засов на двери.
Странный у нас судья, подумал я. Похожий на черного ворона в своей черной одежде. Однако же нашел время и рассказал мне эту историю. Хотя и не обязан был этого делать.
И правда, скоро пришла матушка. Я обнял ее. Она оказалась молодцом и не заплакала. Крепкая она у меня. Я и сам удержал непрошеные слезы, вдруг набежавшие на глаза. Мужчины ведь не плачут, правда? Матушка принесла мне дорожную сумку. В сумке лежали припасы на несколько дней, а еще запасная одежда, мой старый плащ, фляжка с водой и огниво.
– После сбора урожая казначей должен выдать тебе мое жалованье! – сказал я матушке. – Ну, хотя бы его часть. Так что деньги на первое время у тебя будут. А потом продай дом и купи другой, поменьше. На восточной окраине Эриака как раз продается один такой.
– Не беспокойся за меня, сынок! – ответила она. – Мастер Санья предложил мне работу. Ты ведь знаешь, я отлично готовлю. Никто в Эриаке не может испечь таких вкусных пирогов с вареньем. Так он мне сказал.
– Он неровно дышит к тебе! – предупредил я ее.
– Там будет видно! – махнула матушка рукой. – Ступай в Гарвич или, может быть, в Хартвил. Устроишься где-нибудь на тамошней ферме: крестьянская работа тебе всегда хорошо давалась. А повезет, потом переберешься в город. Вдруг в лавке или трактире появится место: тебя могут взять, ты ведь умеешь читать и писать. И считать к тому же. Не зря я старалась обучить тебя всему, что знала сама.
– Я пойду на север! – признался я.
– Зачем? – ахнула матушка. – Там ведь никто не живет!
– Попробую отыскать Кольцевую Дорогу – судья Висим рассказал мне о ней.
– Уж лучше бы он молчал! – матушка даже топнула ногой с досады.
– Я должен вернуть свой дар небоходца! – упрямо сказал я.
Она поцеловала меня на прощание и попросила:
– Когда сможешь, сынок, то дай о себе знать!
Я перекинул через плечо походную сумку и следом за Герхардом вышел на улицу. Я не оглядывался и твердил себе, что мужчина не должен плакать. Даже если он всего лишь юноша. Даже если он уходит надолго, может быть, навсегда.
На улице было сыро. Дежурный небоходец опустился на дорогу и зашагал рядом с нами. Сегодня это был Клейс.
– Мне жаль, что так печально все вышло! – хлопнул он меня по плечу. – Правда жаль, Эйгор!
Неясная тень промелькнула в высоте. Я поднял голову и заметил Деррика. Издалека он провожал меня. Но так и не спустился. Не пожал руки и ни слова мне не сказал. Странно, подумал я. Потом махнул рукой: у богатых свои причуды.
На перекрестке Герхард остановился.
– Ты уже решил,