А то «духи» доедят шашлык, тех двоих допросят, расстреляют и сюда попрутся. Можем не успеть…
Со стороны брода раздался отчаянный крик, затем сочной трещоткой шарахнула длинная очередь – в полмагазина, не меньше.
Лица мальчишек от удивления вытянулись – разинув рты, они уставились на Антона.
– Сам не понял… – растерянно пробормотал Антон, чувствуя, как в груди нехорошо заныло: ох и не похоже это на идиотские шалости, только присели хлопцы, не успели еще укушаться до потребной кондиции!
– А ну – сели, где стоите – сейчас посмотрю, – бросил пацанам, подхватывая карабин и ползком взбираясь на пресловутый штабель.
Пока лез да пристраивался поудобнее с оптикой, от брода еще дважды стрекотнуло: короткие бестолковые очереди почти без промежутка – кто-то то ли для острастки палил в воздух, то ли на ходу огрызался назад, не целясь.
– Ох ты, как нехорошо! – огорченно выдохнул Антон, наскоро обозрев перспективу. – Вояки фуевы, мать вашу!
«Площадка для пикника» представляла собой удручающее зрелище. До недавнего времени (а конкретнее – до перехода федеральных сил через Терек) литовские станичники выставляли здесь дозор: нагромождение камней, густые кусты, некоторая приподнятость над берегом – очень удобное место для наряда, любой, кто рискнул бы преодолеть брод, неизбежно попадал в сектор кинжального огня засевших за камнями казаков. Как раз та позиция, о которой говорят: посади толкового пулеметчика с группой прикрытия, полдня будет батальон держать.
Так вот, это распрекрасное местечко уникально защищенным и прикрытым было лишь со стороны супостата. На нашем же берегу, сразу за камнями, простиралась утыканная чахлыми кустиками лужайка. Аккурат до самой опушки леса, который отстоял от позиции метрах в трехстах. Нет, упрекать казаков в легкомыслии и недальновидности не стоит: на самой позиции были вырыты окопы полного профиля, надежно укрывавшие нарядчиков в том случае, если бы враг изловчился вдруг переправиться в другом месте и обойти дозор с тыла. Но окопы давненько никто не обслуживал по причине отсутствия надобности, бруствер смыло осадками на дно, и теперь там зияли неглубокие рытвины, полные жидкой грязи.
В этой грязи, увязнув в буквальном смысле по грудь, сидели двое «старожилов» – «притертый» и его водила. На лужайке, рядом с костром, лежали двое новичков – судя по габаритам, Колян и один из его подручных.
Колян признаков жизни не подавал, а подручный скреб землю руками и характерно подтягивал колени к груди, как это обычно делает человек, получивший пулю в живот.
Третий активно боролся за жизнь – волоча автомат по грязи, он неровными рывками полз к окопам, уткнув голову в землю и судорожно вскидывая руками. От штабеля до брода было немногим более полукилометра, и Антон не мог рассмотреть в прицел, тянется ли за третьим кровавый след, но по манере движения было очевидно, что боец серьезно ранен. И хотя костер с мангалом и окопы разделяло всего лишь два десятка метров, надежды на то, что третий успеет