что там можно снять деньги. Договорились, что мы немного подождем, женщины сходят в магазин и вернутся к нам. Я решила сходить в туалет и вышла с заправки чуть раньше. Когда я стала застегивать в кабинке джинсы, молния зацепила легкий шарф, концы которого при наклоне попали в застежку. Так что пришлось задержаться, пыхтеть, возиться, пытаясь не сломать застежку и одновременно не порвать шарф.
В этот момент я услышала, что в туалет вошли наши случайные знакомые.
– Так, значит, сейчас выходим из туалета, и сразу в машину иди, уезжаем.
– Погоди, нам же еще в банкомат идти, нас ждут же на заправке.
– Ты меня слышала? Выходим и уезжаем!
– Нехорошо как-то. Хорошие люди, даже заплатить хотели за нас. Неудобно убегать-то.
– Неудобно тебе?! Да из-за них, людей этих хороших, у нас вся жизнь под откос! Петро твой погиб, мой мужик, считай, сгинул – видела его последний раз два месяца назад, где он и что – неизвестно теперь. А ей, видите ли, неудобно! Пусть платят!
Быстро управившись с делами, так и не обнаружив в кабинке меня, они вышли.
У меня так горели щеки, было так нехорошо, что я еще немного задержалась в туалете. Успокоившись, я вернулась в кафе и сказала Сергею, что уговорила на улице женщин все-таки согласиться, чтобы мы оплатили счет. Ситуация была странной даже для него, не слышавшего этого туалетного диалога; логично было хотя бы вернуться, сказать «спасибо» и попрощаться. Но я хорошо знала своего мужа: человек он не мелочный и спустит это на тормозах, промолчит. По приезде домой я сильно заболела и долго выкарабкивалась, врачи терялись в догадках по поводу диагноза – ощущение было такое, что разладился весь организм, настолько противоречивыми были симптомы. Я понимала, что причина, скорее всего, в моем внутреннем раздрае, непокое, и благодарила вовремя пришедшую болезнь, давшую мне возможность полежать в постели и подумать, отдохнуть.
Но, сколько бы я ни размышляла на эту тему, я не могла прийти к какому-то четкому мнению по поводу всего происходящего, встать внутри себя на какую-то четкую и однозначную позицию: кто прав – кто виноват, где добро – а где зло, где белое – а где черное. Никогда бы не подумала, что неопределенность с вопросами, не касающимися личного существования, может вызывать у меня такие сильные, такие болезненные ощущения, так мучить меня и занимать ежедневные мысли. Я слушала или читала высказывания людей, обосновывающих важность и нужность происходящего для соблюдения интересов России, – и соглашалась с их доводами. Затем натыкалась в Сети на точку зрения оппонентов, защищающих интересы «украинской свидомости», – и начинала их понимать.
Вскоре я начала чувствовать необходимость как-то отстраниться от темы – я физически страдала от погружения в нее: нарушился сон, аппетит, стало то и дело подскакивать давление, я ощущала себя постоянно подавленной. Но поделать с этим ничего не могла: каждое утро, садясь к компу, как зомби, начинала снова и снова погружаться