лежащем в низине. Я мгновенно узнал залитый солнцем Иерусалим. Я был не один, мы все вернулись в Город после долгого отсутствия, и радовались как дети, не зная, что станет с нами и не беспокоились об этом, потому что знали, что раз за разом мы будем возвращаться сюда хоть ненадолго, хоть на самую малость. И это делало нас счастливыми.
По дороге из Иерусалима я поднялся в гору и сразу оказался все в том же парке на берегу пруда под мелкими каплями осеннего дождя, один, в печали и в ожидании перемен.
Краски осени затопили все вокруг яростным цветным дождем, в водовороте листьев трудно было разглядеть лица людей, обращенных к небу, ожидаюших чуда, но не получивших его. Другие же, не ожидая ничего, бились на тротуарах, как рыбы, выброшенные из аквариума, широко разевая рты, глотая обжигающий воздух.
Ты появилась из ниоткуда прямо передо мной и, взяв меня за руку, сказала:
– Ты мой, я знаю тебя тысячи лет, и когда ты вспомнишь все, ты растворишься во мне, и будем мы одним целым!
Рука твоя была горяча, как огонь, что по ночам сжигал мою душу, и глаза твои горели, как далекие звезды. И видел я в них тебя и себя, идущими по дороге в жизнь, которую я никогда не имел.
Среди окружающего безумия только ты и я сохраняли спокойствие, встретившись наконец наяву, утопая в глазах друг друга и крепко держась за руки.
Никогда больше в жизни я не чувствовал себя таким уверенным и счастливым, как в тот далекий момент, когда звезды падали на нас водопадом, и не было под Солнцем и Луной лучшего места на земле, чем та автобусная остановка, где я увидел тебя первый раз.
– Меня зовут Лилит!11 – сказала ты, и любовь убила меня навсегда, отняв разум и душу, оставив только чувства, затопившие меня с головой.
В ту же минуту я забыл свою прошлую жизнь, превратившуюся в сон, и пошел за тобой по дороге в никуда, зная, что обратного пути не будет.
…Я любил ее так, что мое сердце переставало биться, когда я терял ее из вида, и пыталось выскочить из груди в ее протянутые ладони, когда она возвращалась. Лилит была совершенна, как Вселенная, ее поцелуи сводили с ума, ее обнаженное тело светилось, как солнце. Я поклонялся ей, как богине, и она могла заниматься любовью бесконечно, раз за разом погружая меня в бездну безудержного счастья и отчаяния, что это когда-нибудь закончится, доводя меня каждый раз до полного безумства и опустошения!
Лилит ничего не помнила из своей прошлой жизни, но я напоминал ей бесконечно близкого ей человека, навсегда изчезнувшего из ее судьбы так давно, что произошедшее воспринималось размытым оттиском с истертой гравировальной доски, бережно хранимом в потаенном уголке ее памяти. Но даже эти смутные образы подсознания являлись для Лилит очень важными, потому что больше никто и ничего не связывало ее с этим миром. Она была уверена, что со временем вспомнит все, что с ней было. Это очень беспокоило меня, потому что я тоже не помнил ничего из своего прошлого, кроме перманентного, на грани сумасшествия, влечения к ней и иррационального ужаса от возможной потери