показывая коронку зуба из желтого металла и собственную неуязвимость. Володину – двадцать четыре. Со своим годом он не служил из-за судимости. На тыльной стороне его кисти синеет наколка – восходящее солнце и надпись «Сибирь», хотя к Сибири он никакого отношения не имеет: вырос в Орловской области, срок отбывал там же.
– Встань как следует, – рычит на него Силин. Чувствуется, что он решил повоспитывать Володина, отыграться за то, что тот дразнит его. Силин, когда волнуется, начинает заикаться. В обычной обстановке это не заметно, но Володин заметил, и на вечерних поверках, проводимых старшиной, слыша свою фамилию, отвечает, заикаясь, «й-й-й-а», а вслед за ним и друзья его Кошкин, Литвяков и Копач говорят «я» тем же способом. Силина это злит, и он начинает заикаться по-настоящему под злорадный смешок роты.
– Так, – продолжает Силин, – руки на место поставь, пяточки вместе, носки врозь – в «старики» метишь, а стоишь, как черпак без ручки…
Володин принимает подобие строевой стойки, продолжая, однако, криво улыбаться.
– Где был Козлов? – тихо, спокойно, почти ласково спрашивает Силин.
– А я знаю? – бурчит Володин.
– Где был Козлов? – говорит Силин, словно не слышал ответа подчиненного.
– Не знаю, я за ним не слежу… к собачьей работе не приучен…
– Выходит, я приучен, – почти ласково спрашивает Силин, – так?
Но Володина голыми руками не взять. Он делает вид, что не расслышал вопроса старшины.
– Так где был Козлов?
– Не знаю, только что рядом крутился, а потом пропал… ну я ему, салабону…
– Ты послал его за водкой? – прерывает володинские причитания прапорщик.
– Чуть чё, сразу я, – закрутил Володин, – он, чё ли, сказал?
– Если б он, – говорит Силин, прикрывая Козлова, – ты б уже рядом с «губой» был.
Здесь Силин перебрал, и Володин усмехается: знает, что гауптвахта далеко, да и кто его туда повезет – все заняты, а на другие взыскания ему наплевать, Чем можно наказать военного строителя, работающего в конце года по двенадцать часов в сутки и без выходных?
– Володин, – вмешиваюсь я, – и семнадцатое, и сегодняшняя водка твоих рук дело.
– Докажите.
– Не беспокойся, это не так трудно, как тебе кажется, докажем.
– Ага, это вы можете, – кривится Володин, намекая на мое юридическое образование.
– Станешь борзеть – будешь служить в другом месте, – говорит Силин.
– Чуть что, сразу «в другом месте», а я его не боюсь: я там уже был… там лучше, чем у вас…
– А тебя и не пугают, – строжится старшина, – разъясняют, чтобы потом слез не было… со мной не работали, не разъясняли, что молодежь обижать нельзя…
– Да нужны они мне… пусть живут, – тянет Володин, делая скучное лицо, показывая, что мы ему смертельно надоели…
Препирания в том же духе продолжаются, и ему понятно, что воспитательной беседы у нас не получилось.
– Идите на производство, Володин, – говорю я к неудовольствию