в собственной правоте, а как только они отбудут, все вернется на круги своя.
За тем исключением, что прежнего герцога уже не воскресить. Для Анжелики это обстоятельство меняло все, в отличие от слуг. Нынешнему Уэстерфилду требовалась прислуга, но в Анжелике он вовсе не нуждался. Подумаешь, единокровная сестра от ненавистной мачехи. Ее упрятать бы на чердак, словно ненужную вещь, и забыть о ней. То, как быстро ее выгнали из собственной комнаты, говорило о многом.
Пожелав Анжелике спокойной ночи, миссис Уайт отправилась вниз. По пути ей встретился Хобсон.
– Как она? – с очевидным волнением спросил он.
– Расстроена, и неудивительно, – ответила экономка. – Тело ее отца едва остыло, а они уже ведут себя с ней так, будто Анжелика одна из нас.
Дворецкий покачал головой. Его потрясло поведение Тристана и Элизабет.
– Его светлости не пришлось бы по нраву то, что сейчас творится, – молвил Хобсон, однако тот, о ком он говорил, уже отошел в мир иной, а его наследник имел каменное сердце.
Ночью Анжелика много часов пролежала без сна, раздумывая о событиях последних двух дней. Ее новая комната была ужасно холодной, окна не закрывались до конца, впуская внутрь ледяной ветер. К утру она продрогла до костей.
Когда Анжелика спустилась к завтраку, Тристан даже не оторвал взгляд от газеты. Элизабет с дочерьми завтракали в постели, чего Анжелика никогда не делала. Она всегда спускалась в столовую и беседовала с отцом, обсуждая планы на день, книги, события в мире. Брат не обмолвился с ней ни словом, лишь напомнил вернуть фамильные драгоценности, кроме купленных Филиппом второй жене. Храня стоическое выражение лица, она отдала украшения спустя полчаса.
Вскоре после обеда в элегантном экипаже, запряженном четверкой лошадей, прибыл Эдвард. За каретой следовали два его лучших скакуна. Жизнь в замке он находил крайне скучной, в отличие от лондонской, и явно намеревался заняться верховой ездой – единственным, по его мнению, развлечением в Белгрейве.
Эдвард не обращал никакого внимания на Анжелику и, после того, как порадовался роскошным комнатам, выделенным ему невесткой, отправился изучать окрестности на одном из своих скакунов – отцовским конюшням он не доверял, говоря, что лошади там слишком смирные.
Тем временем в замок стекались местные жители, чтобы попрощаться со старым герцогом. Тихо перешептываясь, многие выходили из библиотеки в слезах.
После очередного утомительного дня Анжелика легла в постель изнуренной. На этот раз она прихватила несколько горячих кирпичей, замотанных в ткань, завесила окна одеялами и развела огонь в камине. Однако холод оказался непобедим, и эту ночь она провела не лучше, чем предыдущую.
Утром Филиппа Латэма, герцога Уэстерфилда, похоронили в родовой усыпальнице рядом с родителями и обеими женами. После поминального обеда новый герцог попросил Анжелику присоединиться к нему в библиотеке, где совсем недавно лежало тело Филиппа.
– Я хотел поговорить с тобой, – непринужденно