стража в обширном холле Свода Равновесия выполнял один-единственный офицер с дивными, до плеч, рыжими волосами и высокомерной улыбкой человека, многого добившегося в этой жизни своими собственными усилиями.
Точнее, можно было видеть только одного офицера.
Эгин знал, что сейчас за ним наблюдают по меньшей мере четыре пары глаз.
Двое – из-за зеркала, украшающего стену по правую руку от него.
Двое – из-за зеркала слева. И Шилол знает, сколько еще.
– Вы в Комнату Шепота и Дуновений? – поинтересовался рыжеволосый офицер, вальяжной походкой приближаясь к Эгину.
– Нет.
– В таком случае вам, должно быть, есть что рассказать служителям Князя и Истины?
Эгин невольно усмехнулся. Его опрашивали по стандартной схеме. Неужели он похож на доносчика?
Все доносчики, которых доводилось ему видеть в кабинетах Свода, были малого роста, плюгавы, сероглазы и обычно уже в летах. Те, что были помоложе и выглядели попрезентабельнее, кажется, предпочитали доносить письменно.
– Нет, мне нечего донести. Но мне есть что рассказать служителям Князя и Истины.
– Что именно вы хотите рассказать?
– Меня зовут Эгин. Еще два года назад я был аррумом Опоры Вещей. Но по личному распоряжению гнорра Лагхи Коалары я был почетно уволен из рядов Свода по состоянию здоровья.
Молодой офицер внимательно оглядел Эгина с ног до головы. Разумеется, ему совсем не верилось, что у Эгина плохо со здоровьем.
Прекрасно сложенное, мускулистое тело Эгина, его глаза, манера двигаться и говорить – все это источало жизненную силу в количестве, несовместимом со словом «болезнь».
Еще меньше рыжеволосому офицеру верилось в то, что надменный гнорр Лагха Коалара станет принимать участие в почетном увольнении каких-то там аррумов, которых в Своде как собак нерезаных.
Но самое главное, офицеру совершенно не верилось в то, что человек в расцвете сил и карьеры может «уволиться» из Свода. Ведь с младых ногтей его учили – из Свода можно уйти либо вперед ногами, либо на пенсию, по выслуге лет.
Да и сама «пенсия» будет скорее всего протекать в одном из Поместий, где учат молодежь Свода. А вовсе не на курорте с целебными грязями, как представляется некоторым дуракам.
На каких же жерновах Хуммера смолота та пудра, которой обильно посыпает его мозги этот безумец, говорящий с легким аютским акцентом?
– Офицер, этот шрам – след от Внутренней Секиры, которую извлекли из моего тела два года назад, – продолжал говорить Эгин, до самого плеча задирая рукава рубахи и камзола. – Вы видите?
– Я вижу. Но если вы и впрямь были офицером Свода, то должны понимать, что такой шрам легко подделать, – с подозрительным прищуром сказал рыжеволосый.
– Легко. Но зачем? Скажите, зачем его подделывать? – спросил Эгин с убийственной интонацией. – Неужели вы думаете, что харренский сотинальм станет подсылать своих шпионов к центральному входу в Свод?
Подозрительность его бывших коллег начинала изрядно