наивнее девственницы.
– Мне тяжело в это поверить! – в запале воскликнул Эгин.
– В таком случае, Эгин, ответьте мне на вопрос: не замечали ли вы каких-либо странностей за госпожой Елей, дочерью харренского сотинальма? Вы ведь, насколько мне известно, узнали ее довольно близко? – с лукавой улыбкой поинтересовался Лагха.
Стоя среди лепестков лотоса, крошечный гнорр в открытую торжествовал, уперев кулаки в бока.
В самом деле, для торжества были причины. После того как с губ гнорра слетело имя госпожи Ели, Эгин в буквальном смысле потерял дар речи.
Вспоминая свою единственную встречу с дочерью харренского сотинальма в Девичьем Замке, вспоминая в конце концов любовную схватку, которой эта встреча окончилась, Эгину ничего не оставалось, как признать свою полную беспомощность… свое невежество… и, в конце концов, тот факт, что магическим искусствам буквально нет пределов!
«А я-то в своем невежестве полагал, что магия – это приворотные перстни и заговоренные нагрудники, ну, может, очень действенные перстни и очень крепкие нагрудники! Да еще в лучшем случае – умертвия-убийцы», – пронеслось в голове у Эгина. Он ошарашенно уставился на Лагху.
– То есть… вы хотите сказать, что Еля, госпожа Еля и есть тот самый, то есть та самая глиняная девушка?
– А вы думали, Эгин, что глиняных людей обжигают в печи и красят минеральными красками? Что волосы у них – из пакли, а ногти – из полированной слюды? – ехидничал гнорр.
Эгин оглушенно замотал головой.
– Из этих рассуждений следует один очень важный вывод, – подытожил Лагха деловым тоном. – Мы едем в Тардер, неподалеку от которого расположена зимняя резиденция госпожи Далирис. Придя туда, мы постараемся сделать все, чтобы старая ведьма помогла мне раздобыть такое же красивое и здоровое тело, каким обладает ее дочь.
– А это значит, что на ближайшей развилке нам придется избрать Поперечный тракт, – тихо сказал Эгин.
4
Марнильм оказался куда более многолюдным, чем Итинильм – дорога Суээдета-Ит.
То и дело навстречу попадались деловитые купеческие караваны, ленивые крестьянские подводы, пешие путники.
Несколько раз Эгина обгоняли гонцы харренской почтовой службы.
Однажды ему даже показалось, что он видит вдалеке тех самых щеголей, просивших его быть судьей. Но неожиданный полотняный борт фуры закрыл Эгину обзор и он не успел присмотреться как следует. А спустя пару мгновений дальние дали были уже безупречно пустынны.
В Туимиг Эгин въехал уже в сумерках.
Городок, по рассказам Миласа, был славен тремя вещами: своей древностью, сладостями и соседством с медными копями, к которым в качестве поставщика дешевых рабочих рук была пристроена огромная каторжная тюрьма. От древности в Туимиге осталось множество вычурных строений из тесаного темно-серого камня, а также знаменитая крепость, где, по слухам, кишмя кишели духи-прорицатели.
Туимигские же сладости были