одни.
– Это мои люди, – сказал он мне. – Некоторые из них работают на меня уже почти двадцать лет, но теперь они мне больше не нужны. Я заплатил им последнее жалованье, они попрощались со мной и теперь уходят. Костас отвезет их в Клетнос, а потом вернется за вами. К тому времени, думаю, я уже закончу свой рассказ.
– Не вполне понимаю вас, мистер Хаггопян. Вы хотите сказать, что собираетесь остаться в одиночестве? То, что вы только что сказали, прозвучало словно прощание.
– В одиночестве? Здесь? Нет, мистер Белтон, – но насчет прощания вы правы! Я узнал о море все, что только мог, и остался лишь один этап моего просвещения. И для него мне не требуется… учиться! Вы поймете.
Увидев озадаченное выражение на моем лице, он усмехнулся.
– Вам трудно меня понять, и вряд ли этому стоит удивляться. Уверен, мало кто – если вообще кто-либо – знал прежде об обстоятельствах моей жизни. Вот почему я решил обо всем рассказать вам. Вам повезло, что вы застали меня в подходящий момент. Я никогда бы не стал рассказывать свою историю, если бы меня не преследовали кошмары, о которых вы никогда не слышали. Но, возможно, мой рассказ послужит предупреждением. Наверняка найдутся ученые, посвятившие себя знаниям о море, которые воспроизведут мои работы и открытия. Но в любом случае то, что вы наверняка считали обычным интервью, станет моей лебединой песней. Завтра, когда остров покинут люди, Костас вернется и выпустит на свободу все живые экземпляры. Здесь есть средства, с помощью которых можно вернуть в море даже самых крупных рыб. И тогда Хаггопиана опустеет окончательно.
– Но почему? Зачем… и куда собираетесь отправиться вы? – спросил я. – Ведь этот остров – ваша база, ваш дом и крепость? Именно здесь вы написали свои прекрасные книги, и…
– Да, моя база и крепость, как вы выразились! – резко оборвал он меня. – Остров действительно был всем этим для меня, но – домом? Нет! Вот мой дом! – он выбросил дрожащую руку в сторону Критского моря и лежавшего за ним Средиземного. – Когда ваше интервью закончится, я поднимусь на скалы и взгляну еще раз на Клетнос, ближайшую сушу разумных размеров. Потом я возьму «Эхиноидею» и направлю ее от берега через пролив Касос, пока не закончится топливо. Пути назад быть не может. Есть место в Средиземном море, о котором никто не знает, где море очень глубокое и холодное и где…
Он замолчал и повернул ко мне свое странно блестящее лицо.
– Но так я никогда не сумею ничего рассказать. Достаточно сказать, что в свое последнее путешествие «Эхиноидея» отправится ко дну – и я вместе с ней!
– Самоубийство? – выдохнул я, едва поспевая за откровениями Хаггопяна. – Вы собираетесь… утопиться?
В ответ он рассмеялся резким смехом, отчего-то напомнившим мне лай тюленя.
– Утопиться? Разве можно утопить их? – Он развел руками, показывая на миниатюрный океан странных раковин. – Или их? – Он махнул в сторону двери, ведшей к аквариуму с экзотическими рыбами.
Несколько