от агрессора: повесть о кубинских революционерах не перебила кошмар въедливого голоса. Только закончив трапезу, Бузыкин прекратил монолог. Вот он вышел из комнаты – до конца обеденного перерыва будет играть в шашки в соседнем отделе. В комнате стало тихо и приятно. Читать Иветте расхотелось. Эти блаженные минуты покоя были для нее самыми счастливыми за весь день.
Иветта заложила руки за голову и потянулась. Запыленные стекла будто просветлели от выглянувшего солнца. Заводская труба одиноко и независимо тянулась вверх тоненьким прутиком громоотвода. Но все попытки были тщетны, не оторваться ей от земли… Иветта встала из-за стола и провальсировала к окну, взмахивая руками, словно птица крыльями. Синхронно с ее движениями задышала и труба, выпустив в осеннее небо несколько клубов серого дыма. Иветта тоже выдохнула, и вместе с отработанным легкими воздухом растаяли тяготы перешагнувшего через точку зенита дня.
У Иветты оставалось маленькое дело, запланированное на обед. Утром она забыла предупредить мужа, что после работы заедет к матери. Отдел охраны труда, где работал Валентин, находился тремя этажами выше. Это расположение удивительным образом перекликалось с ощущением важности своей работы у каждого из супругов. Иветта считала свою специальность рядовой, ничем не примечательной. Все ее одноклассники и по начальной, и по театральной школе получили какое-то образование и нормальные профессии. Люди, выросшие в мегаполисе, редко занимаются неквалифицированной работой, малопривлекательные должности достаются приезжим. Однако самые упорные провинциалы приподнимаются на ступеньку-другую и занимают место в ряду коренных горожан. Тогда ими овладевает законное чувство гордости за свое положение. К таким людям относился и муж Иветты Николаевны – Валентин Васильевич. В город Валя, уроженец соседней области, приехал после армии. Целыми днями он стоял у грохочущего карусельного агрегата для наклейки резиновых подметок на тапочки. Однообразно-утомительная работа относилась к категории вредных: духота, ядовитые испарения, шум, превышающий все мыслимые уровни. Но после смены Валентин шел на подготовительные курсы профильного вуза. Через год он стал студентом вечернего отделения. Учеба давалась с трудом. Нелегко было, отстояв восемь часов у агрегата, слушать лекции. Условия для самостоятельных занятий тоже были неважнецкие – в общежитии книгам предпочитали бутылку. Валентин уходил в красный уголок и там засыпал над учебниками. Однако медленно, ежегодно оставаясь на повторный курс, он продвигался к заветному диплому.
Иветта познакомилась с Валентином, когда проводила на фабрике технологическую практику. В тот год он снова остался на второй год, но уже на четвертом курсе. Скромный, довольно взрослый юноша понравился Иветте. Когда она говорила об искусстве, он многозначительно молчал и понимающе кивал, создавая обманчивый облик человека, тонко чувствующего прекрасное. Иветта знала, что учеба у нового знакомого идет плохо, но объясняла это трудными условиями, в которых он жил.