Маленькая Айшат с детства знала, что на горе живут идолы зеленого цвета, которые бегают быстро, имеют цепкие руки и больше всего на свете мечтают о маленькой тавларской девочке, чтобы закопать ее под грудой камней. Иногда на улицах, натыкаясь на кучи строительного щебня, Айшат понимала, что еще одна тавларская девочка не убереглась. Но годы шли, девочка становилась старше, и ей уже хотелось взобраться на гору, поглядеть на таящийся там ужас.
Идол стоял за проволочной сеткой, в руках у него был точно такой же карабин, как тот, что дядя Салим прятал за старыми ульями в подвале. У идола была совершенно гладкая голова и веселая улыбка.
– А, черная! – радостно приветствовал он Айшат. – Ты чего хочешь, черная?
Айшат знала это слово по-русски, и оно ей ужасно понравилось. Было здорово, что такой здоровенный и страшный идол с первого же взгляда оценил ее роскошные смоляные косы. Айшат засмеялась и убежала вниз по каменистому склону.
Месяц прошел, пока дядя Салим уловил изменение настроения племянницы и проследил путь ее ежевечерних прогулок. За это время отношения юной тавларки с солдатом превратились в самые серьезные: она понимала уже три-четыре русских слова, а он, к ее огорчению, перестал называть ее «черной». Дядя Салим выслушал русские слова из уст племянницы и вздохнул особенно тяжело.
– Он – мой друг! – вопила Айшат, когда ее запирали под замок.
Месяц ее не выпускали даже на улицу, что для девочки в ее возрасте не только неприятно, но даже неприлично. Через месяц, ночью, дядя Салим вывел всю семью во двор и спрятал в погреб. На горе полыхали дощатые здания за проволочной сеткой.
– Господи, если только наши враги дойдут до наших домов… – бормотал дядя Салим, выкапывая из-под старых ульев ручной пулемет и устанавливая его на крышу дома.
Пулемет простоял на плоской крыше пару лет и надоел всем ужасно. Айшат перестала верить во врагов дяди Салима, как только обнаружила, что об идолах на горе он говорит теперь иначе:
– Господи, с тех пор, как ушли наши друзья…
Айшат было приятно, что ее круглоголового друга оценили-таки по достоинству, но руины на вершине горы постепенно зарастали кустарником, а дядя Салим вздыхал все отчаяннее.
– С тех пор, как наши враги имеют власть над нами…
– Эй, черные! – кричали приходящие на двор люди в штатском, но с карабинами, болтающимися на ремнях. Ни один и близко не был похож на того славного идола. У всех на головах громоздились нечесаные лохмы, все были пыльные и неопрятные. В первый раз они не нашли пулемет и увели дядю Салима. Во второй – он отдал пулемет сам. Айшат скучала и учила русский язык. По выходным семья собиралась и слушала стихи великих поэтов.
– Господи! – просветлел дядя Салим, которому теперь придавал дополнительной меланхоличности перебитый на сторону нос. – Наша Айшат будет артисткой!
Жизнь снова приобрела для него смысл, он перестал поминать врагов и достал из подвала ульи. Жизнь в Гушано-Тавларской республике