шла вместе с Элле-Марьей вдоль берега и слушала ее рассказ. Солнце стояло высоко, море ослепительно блестело. Бустера снова отпустили с поводка. Он бежал впереди, роясь среди веток и бревен, выброшенных на берег.
– С годами память изменяет человеку, это вы наверняка знаете, – говорила Элле-Марья. – Но есть такое, что не забывается. В то лето тут утонула маленькая девочка. Семейство приехало сюда отдыхать. Бедные родители уехали домой без дочки. Ужасная трагедия. Для Лундина это был страшный удар. Он владел базой отдыха и почти все тут делал сам. Это было его детище. Вскоре после этого случая он умер. Совершенно внезапно. Теперь всем владеет его дочь. Но она ничего с этим хозяйством не делает. С тех пор сюда никто не приезжает.
Мы шли вдоль пляжа, мимо главного здания, мимо площадки для мини-гольфа. Элле-Марья неодобрительно фыркнула, рассказывая дальше:
– В тот год она на некоторое время переехала сюда, а потом снова исчезла. У нее на руках был маленький ребенок – наверное, трудно было заниматься таким хозяйством самой.
Мы дошли до конца песчаного пляжа. Вдали, оглушительно крича, парили в воздухе несколько чаек, и Бустер бросился вперед, чтобы посмотреть на них.
– Мы уже пришли? – спросила я. – В прошлый раз мне казалось, что пляж тянется бесконечно.
– Память часто играет с нами злые шутки, – ответила Элле-Марья. – С годами становится все хуже и хуже. Доживете до моих лет – сами увидите.
Мы двинулись дальше по узкой тропинке среди высокой травы, растущей на каменистом берегу. Помню, мы называли это место Тропой забот.
– Эту тропинку я точно помню, – сказала я. – Здесь были места для медитации.
Мы остановились у круга, сложенного из больших булыжников. В центре лежала кучка маленьких острых камешков. Рядом с кругом на покосившемся шесте висела табличка. Элле-Марья подалась вперед, сложила руки за спиной и прищурилась.
– У кого глаза получше, тот может прочитать, что тут написано. Я ничегошеньки не вижу. И не помню, что там было.
Она постучала себя пальцами по лбу и засмеялась.
– Круг забот, – произнесла я.
Я вхожу в круг. Беру острый камень и тру в ладонях. Думаю о том, что тревожит меня, о заботах, которые гнетут меня. Я избавляюсь от них, выбрасывая камень за пределы круга. Делаю это с большой серьезностью и ощущаю, как на душе полегчало. Обернувшись, я вижу ухмыляющееся лицо Даниэля.
– Мне, наверное, следовало выкинуть из круга тебя, Стелла. От тебя одни проблемы с самого первого дня, как я повстречал тебя.
Я погналась за ним, и мы с радостными криками понеслись по тропинке. Мы смеялись и обнимались, целовались, стоя в высокой траве, не подозревая, что наше счастье в одно мгновение будет разбито.
Я стою в кругу. Беру камень и тру его в ладонях. Швыряю его как можно дальше. Не испытываю никакого облегчения. Лишь бездонную тоску. Я падаю на колени, кричу и плачу, пока не приходит Даниэль и не уносит меня оттуда.
Я вздрогнула, почувствовав на своей руке ладонь Элле-Марьи. Она сжала мои пальцы, потом взяла меня под руку, и мы пошли дальше.
Теперь