бумаги.
В магазине витал приятный запах чернил и бумаги, как будто я уткнулась носом в старую книгу. Аромат старинных страниц стоило бы запечатывать в бутылочки и продавать ценителям.
Я улыбнулась хозяину магазина, морщинистому пожилому человеку с доброй улыбкой.
– Мы ищем нашего соученика. Кажется, он заходил сюда вот только что.
Старик нахмурил брови и что-то быстро сказал по-румынски – слишком быстро, чтобы я могла разобрать его слова. Томас шагнул вперед и заговорил столь же быстро. Так они переговаривались некоторое время, а потом Томас повернулся ко мне и двинулся к выходу. Я наконец уловила суть разговора, но Томас все равно перевел мне:
– Он сказал, что его сын только что принес новые товары, а больше за все утро сюда никто не заходил.
Я посмотрела на выстроившиеся в линию магазинчики. По вывескам и витринам ясно было, чем они торгуют. Сладости и ткани, шляпы и обувь. Вильгельм мог зайти в любой из них.
– Может, нам разделиться и проверить каждую лавочку?
Мы попрощались с хозяином магазина и вышли. Я подошла к соседнему магазину и остановилась. У меня перехватило дыхание при виде платья, гордо красующегося в центре витрины, – оно было достойно королевской особы. Расшитый драгоценными камнями лиф сверху был бледно-желтым, потом приобретал оттенок сливочного масла и к талии переходил в снежно-белый. Юбка из тончайшей шелковой сетки напоминала облака; белый, кремовый и бледно-желтый оттенки чудесным образом переходили друг в друга.
Его пошили воистину искусные руки, и я, не удержавшись, подошла, чтобы рассмотреть его получше. Я почти уткнулась лицом в толстое мутноватое неровное стекло, отделявшее меня от этого платья. Рассыпанные по низкому вырезу лифа камни сверкали в дневном свете, словно звезды.
– Какое утонченное мастерство! Это же… совершенство! Греза во плоти! Или солнечный свет!
Платье было так великолепно, что я на мгновение позабыла о нашей задаче. Осознав вдруг, что Томас не ответил и даже не поддел меня за то, что я отвлекаюсь от дела, я оглянулась. Он смотрел на меня с глубочайшим изумлением и сам не сразу вышел из задумчивости. Выпрямившись во весь рост, он указал пальцем на соседнюю витрину.
– Вырез такой красоты несомненно вызвал бы волнения. И немало… грез. – Он улыбнулся мимолетной волчьей ухмылкой. Я скрестила руки на груди. – Не то чтобы ты не могла сама усмирить толпы поклонников. Я уверен, что ты прекрасно бы с этим справилась. Однако же, твой отец велел сопровождать тебя повсюду и беречь от неприятностей.
– Если это правда, то ему не стоило просить тебя опекать меня.
– Как? На что ты меня подбиваешь? Неужто мне следовало презреть желания твоего отца?
Томас смотрел на меня с неожиданным вызовом. Я не видела его серьезным с тех самых пор, как он заключил меня в объятия и позволил своим губам без слов выразить свои глубочайшие желания. У меня на миг перехватило дыхание, когда я вспомнила – в живейших подробностях – ощущения и правильность нашего