со счастьем заключался не в том, чтобы замораживать каждое быстротечное удовольствие и цепляться за него, но в том, чтобы наполнить жизнь предчувствием множества будущих таких моментов.
Адолин – прикончив целую тарелку скрепунов, тушенных в раковинах, – выбрал несколько кусочков свинины из кремообразного красного карри, положил их на тарелку и протянул ей:
– Хочешь попробовать?
Шаллан издала сдавленное восклицание.
– Да ладно тебе, – настаивал он, покачивая тарелку. – Это вкусно.
– От этого у меня губы сгорят и отвалятся, Адолин Холин. Не думай, будто я не заметила, что ты выбрал самое пряное зелье из всех, что прислала Палона. Мужская еда ужасна. Как вы вообще различаете вкусы при таком количестве пряностей?
– Зато она не пресная, – не унимался Адолин. Он наколол один из кусочков и сунул в рот. – Тут нет никого, кроме нас. Можешь попробовать.
Она рассматривала предложенное, вспоминая, как ребенком украдкой пробовала мужскую еду – впрочем, не это конкретное блюдо.
Узор зажужжал:
– Это и есть та неуместная вещь, которую я должен не дать вам совершить?
– Нет, – ответила Шаллан, и Узор успокоился. «Наверное, – подумала она, – дуэнья, которая верит почти каждому моему слову, окажется не самой полезной».
И все-таки, вздохнув, взяла кусочек свинины и завернула в лепешку.
Она ведь, в конце концов, покинула Йа-Кевед в поисках новых впечатлений.
Откусив кусочек, мгновенно получила повод сожалеть о своем жизненном выборе.
С глазами, полными слез, Шаллан поспешно схватила чашку воды, которую невыносимый Адолин с готовностью ей протянул. Осушила одним глотком, но это как будто совсем не помогло. Вслед за этим вытерла язык салфеткой – самым женственным образом, разумеется.
– Ненавижу тебя, – сообщила она и вслед за этим выпила и его воду. Адолин тихонько рассмеялся.
– О! – внезапно сказал Узор и, оторвавшись от миски, завис в воздухе. – Так вы говорили о спаривании! Я должен убедиться, что вы случайно не спаритесь, поскольку спаривание запрещено человеческим обществом до выполнения соответствующих ритуалов! Да-да. Мм. Обычай диктует определенные закономерности, предваряющие совокупление. Я это изучал!
– О, Буреотец, – выдохнула Шаллан, прикрыв глаза свободной рукой. Несколько спренов стыда выглянули ненадолго и исчезли. Второй раз за неделю…
– Итак, вы двое, – провозгласил Узор. – Не спариваться. Ни в коем случае не спариваться!
Он прогудел что-то невнятное, как будто довольный собой, а потом примостился на одной из тарелок.
– Да, это было унизительно, – пробормотала Шаллан. – Может, поговорим о книгах, которые ты принес? Или о древней воринской теологии, или о стратегии подсчета песчинок? О чем угодно, кроме того что сейчас произошло? Пожалуйста?
Адолин тихонько рассмеялся, затем потянулся к тонкой тетради, которая лежала наверху стопки:
– Мэй Аладар послала людей, чтобы опросить