стоит мне улететь. Она лишь призрак в погоне за собственными возможностями.
До НеБыТи я считала путешествия во времени чем-то определенным, что мир будущего так же нерушим, как и прошлое. Я воображала, что знания о будущем помогут выиграть в лотерею, если увидеть выигрышные номера до того, как их вытащат. Это было до лекций в Черной долине, до изучения математических выкладок в брошюре, объясняющей физику макромагнетического генератора квантовой пены Брандта-Ломонако. Когда я упомянула о лотерее при инструкторе, он сказал, что каждый номер может быть потенциально выигрышным, пока его не вытянут. А то, что я наблюдаю в НеБыТи, это действительно результат лотереи, но лишь одна из вероятностей выигрышных номеров. «Иными словами, – сказал он, – не стоит делать ставки».
– Баклан-семь-ноль-семь-гольф-дельта, – сказала диспетчер, – полоса два-восемь-восемь открыта, веду вас на полосу два-восемь-восемь.
На моем скафандре мерцали отблески от дождевых капель. Я взялась за неоновые перекладины руля, корректируя курс. Реален ли этот день? Попасть в НеБыТь – это как заблудиться в доме с той же планировкой, что и в собственном, пытаясь вернуться по не вполне знакомым коридорам, не вполне знакомым комнатам. Когда «Сизая голубка» закатилась в ангар, ее обступили техники в светоотражающих жилетах с аббревиатурой КСВ[2] и занялись Б-Л-двигателем, находящемся на корме корабля.
К рубке протянулся трап. По стеклу постучал один из техников.
– С прибытием на аэродром ВМФ в Ошене.
Я открыла верхний люк и сняла шлем, задержав дыхание в приступе иррациональной паники, боясь вдохнуть гипотетический воздух, сохраняя в легких последний кислород из баллона до тех пор, пока уже не могла терпеть. С непривычки гравитация потянула меня вниз, когда я отстегнулась и попыталась вылезти из рубки. Техник с нашивкой «КСВ» закинул мою руку себе на плечо и помог выбраться из летного кресла и спуститься по трапу. За три месяца на борту «Сизой голубки» я похудела, и протез плохо держался. Техник усадил меня в ожидающее кресло-каталку.
Мне показалось, что я лишь на мгновение закрыла глаза, но когда меня снова затопил свет, кресло уже выкатили из ангара, а мне поставили капельницу, чтобы восстановить водный баланс. Больничная палата. Два человека перенесли меня с кресла на твердый матрас, обращаясь со мной так, словно я весила не больше скорлупки. Я так устала, мое тело словно отказывалось подчиняться. Когда меня раздевали, снимая потный комбинезон и нижнее белье, меня затопила волна стыдливости. И прежде чем меня проглотила темнота, я успела сказать:
– Хотя бы переключите канал.
На плоском телевизионном экране показывали эпизод «Секретных материалов», который я еще не видела.
Когда ушел отец, мне оставалось две недели до шести лет. Мама перенесла в мою комнату кресло-качалку и сидела рядом, пока я не засну, каждую ночь рассказывала, как придет Песочный человек и впрыснет в мои глаза сны. Однажды я спросила, кто такой