и с неподдельным состраданием относящаяся к больным… На службу каждый день приходила на час раньше, чтоб тщательно подготовить рабочее место, и уходила домой только тогда, когда все больные перевязаны и вокруг все сияло чистотой и порядком. Увидев нас в коридоре, она остановилась и нерешительно посмотрела на меня и старшую.
– Татьяна Михайловна, что случилось? – я первым сделал ей шаг навстречу.
– Все в порядке, Дмитрий Андреевич, – вяло улыбнулась она, стараясь промокнуть носовым платком выступившие слезы.
– Татьяна Михайловна, вас главная обидела? – предположила Елена Андреевна.
– Сейчас я ей задам! – рванул я вперед, пытаясь как можно быстрей достичь перевязочной, где бесчинствовала мадам Выжигина.
– Ой, доктор! Не надо! – взмолилась Татьяна Михайловна. – Еще хуже будет! Я вас очень прошу – не ругайтесь с ней!
– Да, доктор, – подхватила ее старшая сестра, – вам она ничего не сделает, а после на нас отыграется!
– Хорошо! – я остановился в трех шагах от перевязочной и повернул назад. – Только я все равно ЭТОГО так не оставлю. Пускай только генерал уедет.
Как оказалось впоследствии, Выжигина не на шутку взъелась на Татьяну Михайловну из-за крема для рук. Да, из-за обычного крема. У нее после работы с дезсредсвами стала шелушиться кожа рук. Принесла из дома крем и положила его на стол рядом с различными журналами и тетрадями. Оказалось, что сей поступок, оказался тягчайшим воинским преступлением, лишь по чистой случайности не обнаружен высоким посетителем. Кто там и когда придумал, что держать на рабочем месте средства по уходу за кожей, подпорченной, кстати, на том самом месте агрессивными средами, не знаю. Но довести хорошего человека до слез довели.
Мои доводы, что нельзя так обращаться с людьми, были биты козырной фразой, которую я потом часто слышал из уст представителей министерства обороны: «Мы тут никого не держим! Не нравится – увольняйтесь!» И это при том, что очереди из желающих идти работать в госпиталь уж точно не наблюдалось. Сносить все эти военные приколы за весьма скромную зарплату отваживались не многие.
Итак, порядок в отделении восстановлен и, прямо скажу, выше всяких похвал, как, впрочем, и во всем остальном госпитале. Персонал, особенно младший и средний, поголовно в слезах и с повышенным артериальным давлением. Начальство нервно переминается с ноги на ногу у ворот КПП. Остальные врачи с любопытством прилипли к окнам, выходящим в сторону КПП. Все ждут. И вот без пяти десять ворота КПП широко распахнулись, и через них важно и деловито проплыл «Мерседес» представительского класса с номерами Западного военного округа. Из него степенно вылез однозвездный генерал в новеньком мундире и фуражке с высокой тульей.
Волобуев, старательно впечатывая в не высохшие до конца лужи на асфальте начищенные до зеркального блеска форменные ботинки, строевым шагом, с подобострастным видом приблизился к генералу и, торжественно отдав честь, что-то громко забубнил.