что разъяренная толпа линчевателей стучаться все-таки не станет, Тамара Яковлевна осторожно отодвинула щеколду, но цепочку оставила.
На пороге стояла взволнованная Зинаида Ивановна, в ночной сорочке и с фонариком.
– Вы уж извините, если что не так… – всхлипнула она. – Если вдруг там что, простите, бес попутал…
– Нет, нет, это вы меня простите, Зинаида Ивановна. Если вдруг чем обидела…
Тамара Яковлевна просунула в щель под цепочкой дрожащую руку, Зинаида Ивановна порывисто ее пожала. И соседки вежливо, с облегчением друг другу улыбнулись.
Дачные джунгли засохли в несколько дней. Кошек у Тамары Яковлевны прибавилось – теперь в даче и около паслось штук десять, все мирные и ленивые. А остальная стая как-то сама собой рассосалась.
Вьюрковцы, так и не понявшие, что же было причиной природного бунта, еще некоторое время посматривали на котов и крапиву с подозрением. Подозрения все не оправдывались и не оправдывались, коты терлись об ноги, крапива покорно гибла от рук садоводов. И постепенно о тех необъяснимых событиях забыли – на подходе были новые.
На память
Так получилось, что Юлька по прозвищу Юки впервые приехала на дачу во Вьюрках почти уже взрослой, четырнадцатилетней. Дачное детство с круглосуточным катанием на велосипедах, заклятыми подружками и секретными лесными шалашами просвистело мимо. Летом Юлька изредка ездила с родителями на море, а в основном сидела в городе, точнее – в Интернете, где и обзавелась никнеймом Юки, который изо всех сил старалась перетащить в реальную жизнь. И, возможно, именно из-за отсутствия ежегодного курса дачной социализации Юки была, как мама с огорчением говорила, «вся такая сама по себе», свободное время просиживала, уткнувшись носом то в ноутбук с фильмом, то в книжку, что совсем уже странно для ее поколения. Больше всего на свете Юки любила грызть что-нибудь и ужасаться, желательно – одновременно. Вот и увлеклась она всякой мистикой-эзотерикой, а в тринадцать лет, окончательно убедившись в наличии у себя ведьмовского дара, покрасилась в радикальный черный. Чем ужаснула уже родителей, но что делать – возраст такой.
А все потому, что прежде дачей владела Юлькина бабушка, имевшая среди родни репутацию не то чтобы Бабы-яги, но Снежной королевы точно: живет где-то далеко, одна, плетет, по достоверным слухам, козни и интриги против всех сразу, и лучше к ней не соваться. Тем более что она никого близко и не подпускает – бабушка тоже была «вся такая сама по себе».
Потом с бабушкой случилась обычная в таких делах история – постарела в одночасье, сдала позиции, потеряла свою ледяную твердость, заочно Юки восхищавшую, и завещала вьюрковскую дачу сыну-недотепе и его стерве. Это, получается, Юкиным папе с мамой. Завещала – и через пару месяцев умерла. Люди вообще сплошь и рядом умирают сразу же после того, как напишут завещание, – это Юки уже давно по фильмам заметила. Жаль, что их никто не предупреждает о такой опасности.
Так что впервые Юки увидела