ним лично и не составляли группы связанных между собой лиц.[164]
Марк Антоний являлся консулом, хотя ему было только сорок лет – возраст, недостаточный для занятия этой должности. Суффектом, или консулом-заместителем, Юлий Цезарь назначил Публия Корнелия Долабеллу, чтобы передать ему полномочия после отъезда на войну с Парфией. Долабелле было тридцать или около того, что представляло собой даже более вопиющий пример нарушения традиции. Несмотря на это, никто не выразил недовольства, когда он появился со всеми знаками власти и в сопровождении ликторов после мартовских ид. Оба консула поддерживали Юлия Цезаря, но то же можно сказать и о некоторых заговорщиках. Оба также имели репутацию людей безрассудных и экстравагантных. Более важно, что оба, как о том знали, ненавидели друг друга, – несмотря на желание Юлия Цезаря, Антоний попытался заблокировать избрание Долабеллы, прибегнув даже к манипуляциям религиозного характера и утверждая, будто слышал гром во время голосования, что делало его не имеющим юридической силы. В прошлом соперничество и вражда между магистратами помогали предотвратить сосредоточение в руках кого-либо из них слишком большой власти в республике.[165]
Марк Антоний вошел в историю как прямодушный, простой солдат и преданный военачальник Юлия Цезаря, а потому нелегко понять, что скрывается за этой карикатурой и каким человеком он был на самом деле. Он, несомненно, подавал себя прежде всего как воин, похваляясь своим происхождением от самодовольного полубога Геркулеса, так же как Цезарь – от Венеры. Антоний часто отращивал бороду, как у этого героя, в отличие от всклокоченной щетины у чуждых условностей молодых аристократов, многие из которых поддерживали Катилину, высоко подпоясывал тунику, чтобы выставить напоказ свои мускулистые ляжки, и носил меч даже в пределах города, где такое не считалось приличным. На монетах мы видим человека с бычьей шеей и тяжелыми чертами лица, что подтверждает описания дородного человека, изо всех сил демонстрировавшего свою агрессивную мужественность. Его красноречие отличалось энергичностью в процветавшем тогда азиатском стиле, не нравившемся Цицерону.[166]
Антонии являлись знатным плебейским родом. Дед Антония был одним из самых знаменитых ораторов своего времени, сделавшим блестящую карьеру, включая достижение консульства и цензуры. Видное положение недешево обходилось в то жестокое время, и его убили по приказу Мария во время гражданской войны. О его сыне римляне были куда менее высокого мнения, в лучшем случае в нем видели благонамеренного глупца, в худшем – неисправимого прожигателя жизни. Исходя из родового имени и, видимо, из уверенности в его безобидности, сенат в 73 г. до н. э. принял решение вручить Антонию особое командование для борьбы с пиратами, хотя ему не выделили и малой доли тех ресурсов, которые для этой цели шесть лет спустя получил Помпей. Результатом стала вполне предсказуемая неудача, и Антоний умер еще до возвращения