Хулио Кортасар

Экзамен. Дивертисмент


Скачать книгу

сидевших в аудитории людей, его чтение и их внимание, которое не так-то легко заполучить.

      И, наклонившись, потихоньку —

      «Moïse prenait de l’âge,

      mais aussi l’apparence. Les banquiers ses contemporains, qu’il avait dépassés à trente ans en influence, à quarente en fortune…»[8]

      – Дай я положу сверток между нами, – попросил Хуан. – Толстуха, слева от меня, того гляди, раздавит кочан.

      – Давай сюда капусту, – сказала Клара и потянула на себя пакет (бумага зашуршала, Андрес Фава обернулся и скорчил им рожу).

      В воцарившейся наконец тишине голос Чтеца лился негромко и без нажима. Клара вдруг вспомнила:

      – А что он делал?

      – Кто?

      – Абелито в кафе.

      – Не знаю. Наверное, искал тебя.

      – A-а. Но ищет меня он там, где меня нет.

      – Именно поэтому, – сказал Хуан, – и ищет.

      – Замолчите, – заворчал Андрес. – Стоит вам появиться, все катится к черту. Я отвлекаюсь, понимаете? Мозги выключаются.

      «Абелито, – подумала Клара, дружелюбно глядя на, пожалуй, слишком тонкую шею Андреса и безжалостно внимательно – на перманент, так портивший Стеллу, которая, конечно же, сидела рядом с Андресом. – Действительно, ищет меня там, где меня нет и где никогда не было. Бедный Абелито».

      Стелла медленно засунула руку в карман Андреса. Совсем нелегко засунуть руку в карман брюк, не своих, а мужчины, сидящего рядом. Андрес с дурацким видом поглядывал на нее искоса. Самое смешное, что носовой платок был совсем в другом кармане.

      – Мне щекотно.

      – Дай платок, я высморкаюсь.

      – Поплачем вместе, дорогая, но платка у меня нет.

      – Нет, есть.

      – Есть, да не про вашу честь.

      – Противный.

      – Сопливая.

      – Просил потише, – сказал ему Хуан, – а сам поднимаешь шум из-за платка. Уважайте хоть немного культуру. Дайте послушать.

      – Вот именно, – сказал толстяк, сидевший справа от Стеллы. – Уважайте хоть немного.

      – Совершенно верно, – сказал Хуан. – Именно это я и говорю: уважайте хоть немного.

      – Вот именно, – сказал толстяк.

      Клара слушала: «Eglantine entrait, et redonnait subitement leur rialité, pour les yeux do Moïse emu, au taupé et au Transvaal»[9]

      и оценила умение Чтеца минимально пользоваться жестами. «Я бы на его месте вовсю размахивала руками, – подумала Клара, – а Хуан, читая мне заметку из “Критики”, может опрокинуть стул». Она совсем отвлеклась и уже не способна была сосредоточиться (она решила, что потом прочтет книгу сама, как собиралась прочесть столько книг, которые так и не прочитала), а потому принялась снова разглядывать спину Андреса, волосы Стеллы, ничего не выражающее лицо Чтеца. И удивилась, обнаружив, что ощупывает пальцами пакет, словно насекомое скользит по холодной морщинистой поверхности кочана. Она поднесла пальцы к носу: пахло влажными отрубями, и дождливым днем в комнате с пианино и мебелью в чехлах, и спрятанным в шкафу альбомом «Для тебя».

      Хуан оставил кочан на ее попечение и, дождавшись паузы, подсел к Андресу слева. Теперь они могли разговаривать, не мешая толстяку, потому что толстяк занялся разговором с сеньорой,